Марк Твен - Позолоченный век

- Любимый, - говорила она Филипу, - если бы ты не любил меня, мне было бы все равно, жить или умереть.

- А разве ты не хотела бы жить ради своей профессии?

- Подожди, когда в твоей шахте не останется угля и вы с папой опять вылетите в трубу, ты еще скажешь спасибо, что у твоей жены есть профессия.

Когда Руфь достаточно окрепла для переезда, ее увезли в Илион, так как чистый воздух был необходим для ее окончательного выздоровления. Вся семья отправилась с ней. Без Филипа Руфь не могла обойтись и дня, а мистер Боултон поехал взглянуть на чудесную шахту, пустить ее в ход и наладить сбыт угля. Филип настоял на том, чтобы Илион вновь перешел в собственность Боултона; себе он оставил только ту долю, которая предназначалась ему с самого начала; таким образом, мистер Боултон снова стал дельцом и немаловажной персоной на Третьей улице. Шахта оказалась богаче углем, чем предполагали, и, конечно, принесет им всем целое состояние, если ею разумно управлять. Биглер, который сейчас же узнал обо всем, был того же мнения, и с нахальством, свойственным ему и ему подобным, явился к Боултону за помощью: он купил несколько акций компании патентованных колес для железнодорожных вагонов, и ему нужна небольшая ссуда; этот негодяй Смолл совершенно разорил его!

Мистер Боултон ответил, что весьма о том сожалеет, и посоветовал подать на Смолла в суд.

Смолл явился к мистеру Боултону с таким же обвинением против Биглера; и мистер Боултон великодушно дал ему такой же совет.

- Если вы с Биглером добьетесь друг для друга обвинительного приговора, - добавил он, - то сможете посадить друг друга в тюрьму за подделку моих векселей - это послужит вам утешением.

Однако Смолл и Биглер не поссорились. Оба они за спиной мистера Боултона ославили его мошенником и распустили слух, что он нажил состояние своим банкротством.

Высоко в горах, на чистом воздухе, среди спелых плодов и золотой сентябрьской листвы Руфь быстро поправилась. Каким прекрасным кажется мир больному, все чувства которого обострены и который был так близок к иному миру, что теперь особенно чуток к самым мимолетным впечатлениям и всем существом откликается на малейшую ласку чудотворной целительницы природы. Как хороша жизнь! Зелень травы, яркие цветы, синева неба, ветерок, колеблющий листву, очертания гор вдали, причудливые облака - все это величайшее наслаждение, словно чудесная музыка для того, кто по ней стосковался. Мир казался Руфи новым и неизведанным, как бы только что созданным нарочно для нее; любовь наполняет этот мир, и сердце до краев полно счастьем.

И в Фолкиле тоже стояла золотая осень. Алиса сидела в своей комнате у открытого окна, смотрела на луг, где косари снимали второй урожай клевера, и вдыхала его нежный аромат. Быть может, он не будил в ее душе горечи. Глубокое раздумье владело ею. Она только что написала письмо Руфи, а на столе перед нею лежал пожелтевший от времени листок бумаги с засушенным четверолистником клевера, - отныне только воспоминание. В своем письме к Руфи она от всей души поздравляла их обоих и желала им счастья на долгие, долгие годы.

- Слава богу, они никогда не узнают! - подумала она вслух.

Они никогда не узнают. И никто не знает, сколько таких женщин, как Алиса, дарят всех вокруг нежностью, преданностью и самоотверженной любовью, оставаясь навсегда одинокими.

- Она славная девушка, - сказал Филип, когда Руфь показала ему письмо Алисы.

- Это правда, Фил, и мы всегда будем ее любить - счастье ведь щедро, а мы с тобой такие счастливые.

gildag23.gif*

______________

* Конец всегда лучше начала (еврейск.).

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Ничто не придает книге такого веса и достоинства, как

послесловие.

Геродот.

По-видимому, нам нужно извиниться перед читателем за то, что нам не удалось найти отца Лоры. Мы предполагали, что это будет нетрудно, - ведь в романах потерявшиеся персонажи находятся с такой легкостью. Однако задача наша оказалась очень трудной, более того - неразрешимой, и нам пришлось вычеркнуть все, что относилось к этим поискам. И не потому, что страницы, посвященные им, не представляли интереса, - нет, они были очень интересны, - но поскольку этого человека в конце концов так и не нашли, не стоило понапрасну тревожить и волновать читателя.

АВТОРЫ

ПРИМЕЧАНИЯ

ПОЗОЛОЧЕННЫЙ ВЕК

(The Gilded Age)

1874

Стр. 3. К переводу китайской пословицы, являющейся эпиграфом ко всему роману в целом, Марк Твен добавил следующее шуточное примечание: "Это изречение, часто вывешиваемое на дверных косяках китайских фирм, в вольном переводе звучит так: "Единение умов может из самого заурядного материала создать "Позолоченный век".

Причудливые эпиграфы на множестве живых и мертвых языков разных стран подобрал для "Позолоченного века" друг Твена и Уорнера американский ученый-филолог Джеймс Трамбул.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Стр. 5. Как справедливо заметил Вагнер, такие эпиграфы, туманно намекая... - Ссылка на Вагнера имеет шуточный характер: знаменитый немецкий композитор не оставил никаких высказываний об эпиграфах.

С.Л.К., Ч.Д.У. - инициалы полных имен обоих авторов: Сэмюэл Ленгхорн Клеменс (Марк Твен) и Чарльз Дэдли Уорнер.

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава I

Стр. 7. В качестве эпиграфа приведена цитата из "Грамматики чиппевейского языка", выпущенной в 1850 г. Фредериком Барагой, католическим миссионером.

Из комедии английского драматурга Бена Джонсона (1573-1637) "Одураченный дьявол" (1616).

Местность эта... пользовалась славой своеобразного Назарета. - Имеется в виду фраза из евангелия: "Что может быть доброго из Назарета!" Назарет маленький городок в Галилее - служит синонимом захолустья.

Глава II

Стр. 16. Эпиграф взят из эфиопского (абиссинского) перевода "Дидаскалии" ("Учение двенадцати апостолов") - свода постановлений и правил о строении и управлении христианской церкви, написанного в III в. н.э. на греческом языке.

Стр. 18. Это - хлеб, отпущенный по водам... - перефразированное изречение из библии: "Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его".

Глава III

Стр. 20. Цитата из романа великого французского писателя Франсуа Рабле (ок. 1494-1553) "Гаргантюа и Пантагрюэль".

Глава IV

Стр. 24. Из книги английского общественного деятеля и писателя Эдварда Лея (1602-1671) "Три диатрибы, или Рассуждения; первая - о путешествии: наставление для путешественников в чужие края..." Мартин Зейлер (1589-1661) - немецкий писатель и путешественник.

Глава V

Стр. 34. В качестве эпиграфа использована цитата из "Жизнеописания Абдул-Латифа", заимствованная из "Грамматики языка синдхи" Эрнста Трумпа (1828-1885) - немецкого ученого. Абдул-Латиф (1162-1231) - арабский ученый.

В эпиграфе приведена французская поговорка.

Стр. 38. "Несть отечества без своего пророка" - юмористически перефразированное библейское изречение: "Несть пророка в своем отечестве".