Марк Твен - Позолоченный век

Все пятеро, сидевшие тесной кучкой на бревне, были детьми - по крайней мере по своему простодушию и полному невежеству; и все, что они говорили о реке, было по-детски наивно. Они с таким благоговением смотрели на открывшуюся перед ними величавую и торжественную картину, так глубоко верили в то, что в воздухе летают невидимые духи, которые движением крыльев вызывают слабое дуновение ветерка, что невольно заговорили о сверхъестественном, перейдя на тихий, таинственный шепот. Внезапно дядя Дэн воскликнул:

- Дети, там что-то движется!

Все прижались друг к другу еще теснее, и у каждого сердце тревожно забилось в груди. Дядя Дэн показал костлявым пальцем вниз по реке.

Где-то за лесистым выступом берега, черневшим в миле от них, нарушая тишину, раздавалось глухое пыхтенье. Вдруг из-за мыса выглянул свирепый огненный глаз, от которого по сумеречной воде наискосок побежала яркая полоска света. Пыхтенье становилось все громче и громче, а сверкающий глаз все увеличивался и сверкал все свирепее. В темноте начало вырисовываться что-то огромное; из двух его высоких рогов валили густые клубы дыма, сверкнув звездами искр, они сливались с черной пеленой мрака. Темная громада надвигалась все ближе и ближе, и вот уже вдоль ее вытянутых боков засияли пятнышки света и, отражаясь в реке, побежали рядом с чудовищем, словно фигурки из факельного шествия.

- Что это! Ой, что это, дядя Дэн?!

Проникновенно и торжественно прозвучал ответ:

- Это сам господь всемогущий! Скорее на колени!

Повторять не потребовалось: все тут же упали на колени. И пока таинственное пыхтенье нарастало и приближалось, а грозный блеск все шире и дальше разливался по реке, голос негра звенел мольбою:

- О господи, все мы грешники, большие грешники, да; и мы знаем, что ежели попадем туда, в нехорошее место, значит так нам и надо. Но, боже, хороший, добрый боженька, мы еще не совсем готовы, мы еще не готовы; дай этим бедным детишкам немножко времени, совсем немножко. Коли уж тебе надо кого-то забрать, то забери меня, старого негра. Милосердный боже, добрый ты наш боженька, мы не знаем, за кем ты пришел, на кого направил свой глаз, но раз ты примчался сюда в огненной колеснице, значит какой-то бедный грешник дождался своего последнего часа. Господи, эти детишки не здешние, они из Обэдстауна, там они ничего и знать не знали и ведать не ведали; ты и сам понимаешь, что они не могут отвечать за чужие грехи. Боженька, добрый наш боженька, не пристало твоему милосердию, твоему всепрощению и благому долготерпению забирать этих детишек, когда кругом столько взрослых полны порока и им давно пора жариться в аду! О господи, пощади этих детишек, не отрывай их от друзей, прости им на этот, только на этот раз и рассчитайся за все со мной, со старым негром. Тут я, господи, тут! Старый негр ждет, он готов, господи, он... Сверкающий, пыхтящий пароход поравнялся с ними и двигался теперь по реке шагах в двадцати. И вдруг, заглушая молитву, раздался грохот продуваемых клапанов. Дядя Дэн мгновенно схватил под мышки по ребенку и кинулся в лес; следом за ним помчались остальные. Потом, устыдившись своей трусости, он остановился во тьме густого леса и крикнул (правда, не слишком громко):

- Я тут, господи, я тут!

Минута напряженного ожидания - и ко всеобщему удивлению и радости стало ясно, что господь бог прошествовал мимо, ибо страшный шум стал утихать вдали. Предводительствуемые дядей Дэном, все осторожно направились на разведку к покинутому бревну. Оказалось, что "всемогущий" уже поворачивал за мысок, удаляясь вверх по течению; и пока они глядели, последние огоньки, мигнув, исчезли, а пыхтенье становилось все тише и наконец совсем замерло.

- Уф-ф! И ведь есть же такие, что говорят, будто молитва не помогает. А знаешь ли ты, что бы сейчас с нами было, если бы не моя молитва? Вот то-то!

- Дядя Дэн, значит ты думаешь, что это твоя молитва спасла нас? спросил Клай.

- Думаю? Ничего я не думаю: я знаю! Где были твои глаза? Разве ты не видел, как господь шел на нас: тш-тшу, тш-тшу, тш-тшу! Да еще как страшно-то! А зачем бы это ему, если бы его что-нибудь не рассердило? И разве он не смотрел прямо на нас и не тянулся прямо к нам рукой? И неужели ты думаешь, он отпустил бы нас, если бы никто его не попросил? Ну уж нет!

- По-твоему, он нас заметил, дядя Дэн?

- Да пойми же ты, дитя: я своими глазами видел, как он смотрел на нас!

- А ты не испугался, дядя Дэн?

- Нет, нет, сэр! Когда человек молится, он ничего не боится: никто его и тронуть не посмеет.

- А почему же ты побежал?

- Да я... я... Масса Клай, когда на человека нисходит благодать, он сам не знает, что творит; да, да, сэр: он сам ничего не знает! Можешь подойти к нему и снять у него голову с плеч, и он даже не заметит. Вот возьми, например, иудейских детей, что прошли сквозь огонь; они здорово обожглись, еще как обожглись, - только сами-то они этого не почувствовали, а раны у них тут же зажили; если б это были девочки, они, может, спохватились бы, что их длинных волос не стало, но ожогов и они бы не заметили.

- А может, это и были девочки? Я думаю, что девочки.

- Ты не можешь так думать, масса Клай. Тебя иногда и понять нельзя: думаешь ты то, что говоришь, или говоришь такое, чего вовсе не думаешь? Ты все говоришь одинаково.

- Но откуда мне знать, кто они были: мальчики или девочки?

- Господи боже мой, масса Клай, а библия на что? К тому же ты сам говоришь "они". А в библии про женщин всегда пишут не "они", а "оне". Некоторые будто и читать умеют, да сами не понимают, что они читают!

- Ну, дядя Дэн, мне кажется... Эй, глядите: еще один господь поднимается по реке! Не может же их быть целых два?!

- На этот раз мы пропали, теперь уж наверняка пропали! Нет, масса Клай, их не два, а один, и это тот же самый. Господь бог, когда хочет, сразу где угодно появится. Ух ты! Дым так и валит, огонь так и пышет! Тут уж не до шуток, дружок! Вишь, спешит, будто он что забыл! Пошли, дети; вам пора спать. Бегите, бегите, а дядя Дэн пойдет в лес и помолится за вас. Может, и удастся старому негру спасти вас еще раз.

Он и в самом деле ушел в лес и стал молиться за них, но он ушел так далеко, что сам сомневался, мог ли господь, поспешая мимо, услышать его молитву...

ГЛАВА IV

ПУТЕШЕСТВИЕ СКВАЙРА ХОКИНСА НА ПАРОХОДЕ ПО МИССИСИПИ

В-седьмых, отправляясь в путь, ему следует воздать

богово богову, уплатить кредиторам долги, если они есть,

помолиться, дабы удача сопутствовала ему и опасности

миновали его; и ежели он достиг совершеннолетия, то

составить завещание и разумно всем распорядиться, ибо

многие, отправляясь в дальний путь, не возвращаются

домой. (Сие благое и христолюбивое наставление дано

Мартином Зейлером в его "Аподемических канонах",

предпосланных его же "Путеводителю по Испании и