Марк Блок - Феодальное общество

Но могло ли быть, чтобы в обществе, привыкшем во всем искать знамения иного мира, ритуал передачи оружия, поначалу целиком и полностью мирской, не стал со временем своеобразным священнодействием? Два древних обычая поспособствовали тому, чтобы в этом ритуале приняла участие и церковь.

Первым обычаем было благословение меча. Изначально этот обычай не имел никакого отношения к посвящению в рыцари. Просто-напросто все, что находилось на службе человека, заслуживало того, чтобы оказаться под покровительством Господа и не стать ловушкой дьявола. Крестьянин просил благословить его поле, стадо, колодец; молодожены — брачную постель; паломник — дорожный посох. Точно так же и воин просил благословения для орудий, свойственных его профессии. В старинном ломбардском требнике разве не находим мы молитвы «над носимым оружием» {245} 245 Ed. Rolhari, с 359. ? [44] Церковными службами, связанными с посвящением в рыцари, занимались недостаточно. В библиографии указаны исследования, которыми я пользовался, изучая этот вопрос. Подбор и классификация этой литературы стал возможен только благодаря помощи моего коллеги из Страсбурга, г-на аббата Мишеля Андриё. И больше другого оружия такой молитвы требовало то, которое юный рыцарь наденет в первый раз. Будущий рыцарь возлагал на миг свой меч на алтарь, а вокруг него молились. Сохраняя общую схему благословения, обряд моления над оружием очень рано постарались уподобить молитвенному обряду при пострижении. Мы находим такие молитвы в служебнике, составленном примерно около 950 года в аббатстве Святого Альбана Майенского. Этот служебник, состоявший по большей части из молитв, заимствованных из более старых требников, очень быстро стал популярным и распространился по всей Германии, северной Франции, Англии и был известен даже в Риме, куда попал под влиянием двора Оттона. Благодаря ему и распространилось благословение меча «вновь опоясанного». Но несмотря на всю свою значимость и торжественность, обряд благословения был лишь прелюдией к главной церемонии. За ним следовал традиционный обряд посвящения в рыцари.

Но и в этом обряде находилось место для церковников. Забота о вооружении подростка обычно ложилась на рыцаря, который давно уже утвердился в этом качестве: чаще всего это был его отец или сеньор. Но случалось, что юнца опоясывал мечом прелат. Около 846 года папа Сергий передал перевязь Каролингу Людовику II. И точно так же Вильгельм Завоеватель поручил посвящение одного из своих сыновей в рыцари аббату Кентерберийскому. Понятно, что такая честь поручалась не столько священнику, сколько князю церкви, сеньору многочисленных вассалов. Но могли ли папы и князья церкви обойтись без роскошного церковного обряда? В этих случаях литургия должна была освятить весь обряд целиком.

Примерно так оно и было в XI веке. Правда, служебник Безансона, который относится примерно к этому же времени, содержит только два благословения меча, и оба они очень простые. Но из второго совершенно отчетливо явствует, что мечом опоясывал сам священник. Для того чтобы найти по-настоящему церковное посвящение в рыцари, нужно отправиться севернее, в области, лежащие между Сеной и Маасом, которые были подлинной колыбелью всех феодальных институтов. Нашим самым древним источником здесь будет служебник реймсской провинции, составленный в начале XI века безвестным монахом, который вдохновлялся, с одной стороны, маенским служебником, а с другой, местными обрядами и обычаями. Кроме благословения меча, которое было и в прирейнском оригинале, в литургию включены молитвы, касающиеся и других видов оружия и рыцарской символики: флажков, копья, щита; исключение сделано только для шпор — шпоры до самого конца остались привилегией мирских, их привязывал только мирянин. В этом же сборнике мы находим и благословение самого будущего рыцаря, и пометку, что мечом его будет опоясывать сам епископ. После двухсотлетней лакуны мы находим полностью разработанную церемонию посвящения во французском служебнике Гильома Дюрана, епископа Манда, составленного около 1295 года, однако сама церемония, безусловно, датируется царствованием Людовика Святого. В этой церемонии главенствующая роль принадлежит священнику, он не только опоясывает посвящаемого мечом, но и дает ему пощечину; текст гласит, что священник «метит» посвящаемого «рыцарским знаком». В XIV веке мы встречаем повторение французского оригинала в «Римском служебнике», что означает: этот ритуал стал официальным для всего христианского мира. Иногда ему сопутствовали и дополнительные обряды: очищающее омовение, как у крещающегося, и бдение над оружием. Похоже, что эти обряды появились не раньше XII века и были скорее исключением, чем правилом. Похоже также, что бдение не всегда было религиозной медитацией, если верить поэме Бомануара, случалось, что проходило оно вполне светски, под звуки вьелей {246} 246 Jehan et Blonde, éd. H. Suchier (Œuvres poétiques de Ph, de Rémi, т. II. ст. 5916 и далее). .

Но не будем заблуждаться, религиозные церемонии никогда не были главными в посвящении. Больше того, жизненные обстоятельства зачастую препятствовали их исполнению. Разве не посвящали в рыцари во все времена прямо на поле боя, до или после сражения? Свидетельство этому — удар мечом, который заменил пощечину в конце средневековья и который дал Баярд своему королю после битвы при Мариньяно. В 1213 году Симон де Монфор окружил сиянием благочестия, как оно и подобало герою крестового похода, посвящение в рыцари своего сына: под пение «Гряди, Господи» два епископа надевали оружие на рыцаря, готовя его к службе Христу. У монаха по имени Пьер из обители Во-де-Серне, который присутствовал на церемонии, эта торжественность исторгла весьма знаменательный возглас: «О новизна в рыцарском обряде! Неслыханная до сих пор новизна!» По свидетельству Иоанна Сольсберийского {247} 247 Policraticus, VI, 10 (éd. Webb, т. 11. ст. 25). , гораздо более скромное благословение меча к середине XII века еще не распространилось повсеместно, хотя уже достаточно широко использовалось. Церковь стремилась преобразовать древний ритуал передачи оружия в таинство. Это слово, часто встречавшееся под пером клириков, не было в ту эпоху столь значительным, каким стало потом; теология в те времена только делала первые шаги и была далека от схоластической суровости позднего времени, означало оно, судя по всему, любую церемонию освящения. Усилия церкви полностью не осуществились, но нельзя сказать, что она совсем не преуспела в них, в одних местах церковным обрядом посвящения пользовались больше, в других меньше. Эти усилия свидетельствовали о том, какое значение придавала церковь обряду посвящения в рыцари, он должен был способствовать тому, чтобы рыцарство ощущало себя как священное сообщество. И как каждый христианский институт, рыцарство должно было быть украшено пышными легендами, творить которые помогала агиография. «Когда во время мессы читают «Послания» святого Павла, — сообщает один литургист, — рыцари стоят, чтобы отдать ему честь, поскольку он тоже был рыцарем» {248} 248 Guillaume Durant, Rationale, IV, 16. .