Франсуа Блюш - Людовик XIV

Король и его министры почти на всех уровнях постепенно установили больше порядка и ввели какую-то логику. С 1661 года полковник — это лицо, назначение которого определяется его компетентностью, — стал главным человеком в каждом полку {165}. Мало-помалу увеличивается также административная власть майора, но функции этого офицера будут точно определены только в XVIII веке. А основы военной иерархии были четко заложены теоретически уже в 1653 году, но практически она проявляется четко, совершенствуется с каждым днем. Итак, желая обеспечить быстрое увеличение численности войск, король решил, что тем из офицеров, которые ушли в отставку после 1659 года и хотели бы оставить за собой минимум военных обязанностей в надежде вернуть в какой-то момент полностью свой чин, можно будет в дальнейшем назначить содержание, равное половине оклада за выполнение службы сроком в полгода. Также замышляется общий план отмены практики продажи чинов (Лувуа ограничит ее позже чинами полковников и капитанов, Шуазель распространит ее лишь на полковников, Сен-Жермен попытается искоренить продажу абсолютно) и предпринимаются первые меры, призванные положить начало его осуществления: в 1664 году продажа запрещена в четырех ротах лейб-гвардейцев Его Величества, в самой престижной, самой элитарной кавалерии, представляющей королевский дом.

Людовик XIV и Летелье понимают, как важно хорошо содержать войска и заботиться об их оснащении всем необходимым. Приказом от 20 июня 1660 года устанавливаются правила оплаты регулярных войск (в полках и ротах, не относящихся к военному ведомству). Другим приказом устанавливается в ноябре 1665 года система поэтапного передвижения. Третий приказ определяет длительность военной службы. Четвертый — калибр пули. К несчастью, приходится импортировать ружья и мушкеты, изготовленные по разным стандартам, в основном из Льежа, Голландии и даже Швеции. Король и его министры понимают также первостепенную важность психологического фактора во всякой военной системе. До 1708 года при войсках не было организованной медицинской службы; но уже с 1647 года были отданы десятки приказов, чтобы определить подчиненность и установить иерархическую четкость между корпусами, как в регулярных войсках, так и в королевской гвардии. «Воинская доблесть, — напишет позже Клаузевиц, — выкристаллизовывается лучше под воздействием корпоративного духа» {159}. Накануне Деволюционной войны всякий старый солдат мог рассказать, по крайней мере в общих чертах, как строятся наши силы.

В королевском доме сначала идут лейб-гвардейцы, затем большая жандармерия (жандармы и легкая кавалерия короля), мушкетеры, малая жандармерия (жандармы и легкая кавалерия королев, Монсеньора, Месье), полк французских гвардейцев, полк швейцарских гвардейцев. В регулярных войсках французские полки идут впереди известных иностранных полков. Во французской инфантерии предпочтение отдается старым войсковым частям, шести «старикам», «которые идут в таком порядке: Пикардия, Пьемонт, Шампань, Наварра, Нормандия и морской флот. Есть еще шесть «старичков» — полки, которые были созданы немного позже и которые носят имена своих командиров» (в 1714 году будут уже фигурировать вперемешку имена людей и названий провинций: Левиль, Бурбонне, Овернь, Таллар, Буффлер и Леруаяль {138}). Затем следуют другие полки, согласно дате их образования. С тех пор корпоративный дух глубоко и неуловимо проникает во все поры войсковых частей, не так, как теперь. Сегодня кавалерист глядит свысока на пехотинца, а тот видит в каждом солдате из подразделения тылового обслуживания человека, увиливающего от фронта. В 1666 году, в то время, когда Летелье имеет такое значение, как будто он является «частью самого короля» [47] Это слово принадлежит Флешье. , пехотинец, преисполненный гордостью, что он имеет честь служить в какой-нибудь старой военной части, считает себя выше «наездника» (так назывался тогда кавалерист), даже сержанта недавно образованного полка. Мог ли век, в котором было так развито местничество, избавить от него армию? Королевские войска были хорошо организованы в иерархическом отношении; в них был силен дух соревнования, и им теперь нужно было получить определенное подкрепление, чтобы превратиться в грозную, устрашающую силу. Король это понимает, когда создает в 1665 году 37 новых кавалерийских полков {165}. Есть чем обеспокоить Испанию и даже всю Европу.

Сила наших наземных армий была в какой-то степени подтверждена и продемонстрирована победами, которые предшествовали Вестфальскому и Пиренейскому договорам. В 1661 году мало что можно было сказать о нашем морском флоте. «В 1660 году французский флот <���…> состоял не более чем из девяти линейных кораблей, к тому же они были третьеразрядными, трех транспортов (что в общем составляло двенадцать кораблей) и нескольких галер» {237}. Вот почему мы не колеблясь называем «тайным оружием» морские силы, над созданием которых начиная с 1661 года в течение нескольких лет Кольбер трудился ради славы короля.

По правде, в противоположность Венере, флот не вышел из пены морской, и то, что мы считаем рождением, было во многом возрождением. В действительности именно кардинал Ришелье способствовал созданию собственного военного флота. Этот реалист, наделенный богатым воображением, верно увидел в море то стратегическое пространство, которое оно будет всегда представлять. В ту эпоху, когда военный корабль еще был похож на своего коммерческого собрата, кардинал связал землю и море, увязывая также необходимость создания большой морской силы с торговыми амбициями {276}. Ему не удалось полностью довести дело до конца. Франция страдала от отсутствия морских традиций, от феодальной и раздробленной структуры своего адмиралтейства. Нескончаемая война с Габсбургами показала, что организация защиты наземных границ со всех четырех сторон является приоритетной необходимостью. Географическое положение, впрочем, было для нас не очень благоприятным. Тогда как англичане были морскими из-за своего островного положения, а голландцы были обязаны морю своим богатством (эти гезы моря подняли бунт, одержали победу и обрели независимость), мы страдали — и страдаем теперь еще — от разъединенности наших восточных берегов (побережья Средиземного моря, где тогда царствовала галера) и нашего западного побережья (от Байонны до Дюнкерка). Ришелье не тратил попусту время и потрудился не напрасно. Кардинал национализировал флот. Будучи «главным суперинтендантом навигации и торговли» (с 1626 года), он стал осуществлять контроль над всеми четырьмя традиционными адмиралтействами (Франция, Гиень, Бретань и Прованс) и заложил основу для общего командования, которое должно было заменить аппарат, выполняющий лишь юридическую и оборонительную функции. Наконец, если деятельность Ришелье, направленная на создание портов, была неудачной — поскольку Бруаж неумолимо засыпало песком — и если кардинал построил не очень много кораблей, тем не менее морскому строительству был дан импульс, и оно, как большой линейный корабль, двигалось, набирая скорость: о силе этого импульса можно судить по замечательным успехам деятельности Кольбера, которые без этого нельзя было бы объяснить.