Борис Поломошнов - Похвала подлости

Эта книга должна была появиться на свет пятьсот лет назад: как естественное продолжение и дополнение «Похвалы глупости» Эразма Роттердамского, «Похвалы подагре» Виллибальда Пиркгеймера, «Похвалы кривосудию» Крота Рубиана, «Корабля дураков» Себастьяна Брандта.

Что же послужило причиной не-написания ее тогда? Через сто лет? Через двести? Через триста?

Ответ давайте искать вместе.

Кредо (от лат. credo — верю) — символ веры; основа мировоззрения, убеждений.

« Подлец — подлый человек, готовый достигать целей своих низким искательством, в ком нет чувства чести» [27, с. 184].

Каждый человек, находящийся в здравом уме и при трезвой памяти, хочет быть счастливым и не хочет быть несчастным.

Это — норма.

Иное — отклонение.

Каждый человек рождается для того, чтобы быть счастливым самому и нести счастье другому.

Это — норма?

Иное — отклонение?

А что если отклонение встречается чаще, чем норма, то в таком случае что из них — норма, а что — отклонение?

Счастье (несчастье) одного связано со счастьем (несчастьем) другого весьма причудливо, затейливо и замысловато.

Подчиненный желает здоровья и счастья постоянно измывающемуся над ним боссу. Наследник — долгих лет жизни своему престарелому богатенькому предку. Бизнесмен — процветания своему конкуренту… Чье еще пожелание может быть таким , как эти? Вероятно, только должника, желающего здравия и «многие лета» своему кредитору.

Люди живут среди людей.

Это — норма.

Иное — отклонение.

Относятся же люди друг к другу (некто к никто, враг к врагу) по-разному: от любви до безразличия, и от безразличия до ненависти.

Отношение одного к счастью (несчастью) другого исчерпывается — ни много ни мало — семью вариантами (числовое совпадение с тем, чтобы быть «на седьмом небе», с семью пороками, семью добродетелями и «семью кругами ада» просьба считать чистейшей случайностью).

Первый вариант: человек воспринимает счастье другого как свое собственное счастье. Это — доброжелательность.

Второй вариант: несчастье другого — мое несчастье. Это — сострадание.

Третий вариант: мне глубоко безразлично несчастье другого . Это — черствость.

Четвертый вариант: мне совершенно безразлично счастье другого . Это — отрешенность.

Вариант пятый: счастье другого вызывает во мне жгучее ощущение моего несчастья. Это — зависть.

Вариант шестой: несчастье другого —мое счастье. Это — злорадство.

Вариант седьмой, он же — последний (сразу в двух вполне прозрачных смыслах), отличающийся от предпоследнего всего одним, но зато весьма существенным моментом:

Наивный, произрастающий на «поле чудес в стране…» инфантилизм одних — питательная среда и основа процветания мерзопакостной подлости других.

Зло есть уродливый плод извращенного совокупления подлости с глупостью.

Как сказал Иммануил Кант, «в природе нет злосности (böses)» [43, с. 111].

В мире животных обитают хищники и паразиты . В людской среде существуют тираны и подлецы .

Кто хуже — тиран или подлец?

Велик соблазн сказать, что хуже — оба: ведь и тот и другой губят свои жертвы. Но одно и то же «дело» они делают по-разному.

В мире животных хищник убивает свою жертву, как правило, сразу. Паразит — постепенно.

В мире людей тиран , как правило, насильничает. На то он и тиран. Подлец же всегда завораживает. На то он и подлец.

Первый из них вызывает у своей жертвы жгучую ненависть и яростный протест. Второй — безудержную любовь его жертвы к нему и ее же страстное желание всецело ему отдаться. Итог же для жертв и того, и другого один и тот же: на то они и жертвы.

Тиран, как правило, примитивен. Оружие тирана — «кляп, дыба, топор».

Подлец — изощрен. Как паразитирующий клещ постепенно внедряет свой кровососущий хоботок в живое тело паразитируемого, так подлец плавно втирается в доверие своей инфантильно-наивной жертвы. Оружие подлеца — маска благожелательности, яд лжи и кинжал иезуитства.

Тиран демонстративно, подчеркнуто, наглядно жесток по отношению к своим жертвам: чтобы другим неповадно было умничать, да и вообще — чтобы боялись.

Подлец же действует исключительно «во благо жертвы».

Нельзя сказать, что тиран лучше подлеца — и тот, и другой находятся «по ту сторону» позитивного участка шкалы ценностей. Зато можно смело сказать, что подлец хуже тирана.

В мире животных хищники, сами того не желая, способствуют сплочению своих потенциальных — парнокопытных, не-парнокопытных, не-копытных — жертв: те становятся в круг, в центре которого помещаются слабые, по периметру располагаются сильные, выражая тем или иным способом свою готовность дать отпор врагу — хищнику. Жертвы же паразитов умирают в одиночку: у животных нет средств коллективной борьбы с паразитами.

В мире людей тиран , опирающийся только на грубую силу, обречен: порождаемая его жестокостью коллективная жажда возмездия ему раньше или позже, но обязательно оказывается сильнее индивидуального страха перед ним. Как сказал Сенека, «Multos timere debet quem multi timent» — «Многих должен бояться тот, кого многие боятся» [99, с. 16].

Подлец же, опирающийся своими протезами мудрости — хитростью, коварством и изворотливостью — на благочестивую глупость и инфантильную наивность своих жертв, как правило, недосягаем для мести своих жертв: он всегда старается для них , стремится сделать им «как лучше» . Получается же у него всегда «как всегда».

Подлец — любому делу конец .Если только это «дело» делается не в его, подлеца, личных или корпоративных интересах.

И, тем не менее, в глазах своих инфантильно-наивных жертв подлец всегда неуязвим .Как ему это удается? Точно так же, как картежному шулеру удается подменить шестерку на туза: подлец ВСЕГДА ГОТОВ превратить уготованный для своих доверчивых жертв кукиш в указующий перст, направленный в сторону виновника всех их бед, являющегося — о, чудо! — по совместительству его, подлеца, врагом. несчастье, причиненное мной другому — мое счастье .