Коллектив авторов - Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность

Действительно, ситуация складывалась крайне неблагоприятно для Красной армии. В результате успешного весенне-летнего наступления немцы и их сателлиты вышли к Сталинграду, на Кубань, на Ставрополье, в предгорья Кавказа, угрожая захватить или уничтожить нефтепромыслы Грозного и Баку. Между тем, западные союзники СССР по антигитлеровской коалиции – Великобритания и США продолжали затягивать открытие второго фронта в Европе. В этих условиях 12 августа 1942 г. в Москву, согласно предварительной договоренности, впервые прибыл премьер-министр Великобритании У. Черчилль. Вместе с ним в составе делегации находился личный представитель президента США А. Гарриман.

Теперь И. В. Сталину представилась возможность не только письменно, но и устно изложить союзникам претензии по поводу их тактики в войне. Уже во время первой встречи с И. В. Сталиным, продолжавшейся около четырех часов, британский премьер прямо заявил, что англичане и американцы не в состоянии предпринять в сентябре операцию по высадке на севере Франции. В то же время, он подчеркнул, что, как известно Сталину, Англия и США «готовятся к большим операциям в 1943 г.». К этому заявлению с готовностью присоединился А. Гарриман. Поняв из дальнейшей беседы, что открывать второй фронт в 1942 г. союзники не намерены, Сталин нервно отреагировал на аргументацию партнеров по переговорам: «тот, кто не хочет рисковать, никогда не выиграет войны» [219].

В ходе второй беседы с У. Черчиллем и А. Гарриманом (13 августа), уже будучи осведомленным о позиции представителей союзных держав по ключевому для него вопросу об открытии второго фронта, И. В. Сталин избрал атакующую позицию в переговорах. Он сразу отметил наличие коренного расхождения между СССР, с одной стороны, Великобританией и США – с другой: «англичане и американцы оценивают русский фронт как второстепенный, а он, Сталин, считает его первостепенным». В доказательство своего вывода И. В. Сталин сообщил партнерам по переговорам следующие цифровые данные, свидетельствовавшие об огромном напряжении сил Красной армии: «Мы теряем ежедневно 10 тыс. человек. Мы имеем против себя 280 дивизий противника, из них 25 танковых». В дальнейшем обстановка в ходе переговоров несколько разрядилась, и У. Черчилль принял приглашение И. В. Сталина на обед, который состоялся вечером 14 августа в Кремле [220].

Такого рода обеды (приемы) устраивались в период Великой Отечественной войны в парадном Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца. Настоятельная необходимость координации военной, политической и дипломатической деятельности союзников, конечной целью которой являлось достижение победы над общим врагом, требовала постоянного обмена мнениями между руководителями союзных стран. Москву с официальными визитами посещали политические лидеры, военные деятели, дипломаты, представлявшие антигитлеровскую коалицию. Прибытие У. Черчилля и А. Гарримана в 1942 г. оказалось не первым и не последним по времени событием в этом ряду. Согласно протокольным нормам, подобные визиты завершались дипломатическими приемами (обедами) в Кремле. Они устраивались от имени И. В. Сталина, как главы Советского правительства, и являлись составной частью протокола, одной из общепринятых форм деятельности внешнеполитического ведомства и исполнительной власти. Их следует рассматривать как выражение обязательного знака внимания принимающей стороны по отношению к высоким зарубежным гостям [221].

На обеде в честь У. Черчилля и А. Гарримана, начавшемся в 20.00 14 августа 1942 г. в Екатеринском зале Большого Кремлевского дворца, присутствовало 68 человек. Из них 25 человек составляли представители английской делегации во главе с У. Черчиллем, 17 – американской во главе с А. Гарриманом. Наряду с И. В. Сталиным и тамадой В. М. Молотовым, выступавшими в роли хозяев, на банкете присутствовали члены Политбюро ЦК ВКП (б), советские военачальники, сотрудники НКИД СССР (всего 20 человек). В качестве переводчиков с советской стороны были приглашены В. М. Бережков и В. Н. Павлов [222].

Согласно воспоминаниям В. М. Бережкова, И. В. Сталин, принимая иностранных гостей, представлявших союзные державы, находился в отличном настроении, «будто не было накануне неприятного разговора с Черчиллем и Гарриманом по поводу второго фронта». Однако в застольной беседе, подобно тому, как это имело место в личной переписке с британским премьером, проявлявшим порой «ершистую заносчивость» [223], И. В. Сталин вновь вернулся к нежелательной для западных партнеров теме поставок военного снаряжения, доставляемых морскими конвоями из Англии в Советский Союз [224].

Более того, в доверительной беседе с А. Гарриманом он счел необходимым критически оценить действия армии и военно-морского флота Великобритании. И, наоборот, положительно отозвался об американских военных усилиях. Гарриман следующим образом зафиксировал впечатления от этого разговора в собственноручных записях, сделанных после банкета в Кремле: «Сталин сказал мне, что британский флот потерял свою инициативу. Не было никаких оснований приостанавливать отправку конвоев». Имея в виду недавнюю сдачу англичанами японцам крепости Сингапур, И. В. Сталин заявил А. Гарриману буквально следующее: «Британская армия даже не может сражаться…». При этом советский лидер добавил: «Флот США сражается с большей отвагой, равно как и американская армия…». Он также заключил, что «не испытывает особого уважения к военным усилиям Великобритании, но очень надеется на США[…]» [225].

Примечательно, что, согласно воспоминаниям В. М. Бережкова, из иностранцев специальной здравицы Сталина удостоился лишь отсутствовавший американский президент Ф. Д. Рузвельт. По словам Бережкова, Черчилль «был явно обижен, но молча проглотил эту пилюлю» [226].

Из записи В. Н. Павлова следует, что В. М. Молотов, как тамада, в самом начале обеда отдал дань уважения высоким зарубежным гостям. Участники банкета выпили за У. Черчилля, А. Гарримана, Ф. Д. Рузвельта, британских и американских генералов и адмиралов и, естественно, за И. В. Сталина. Вслед за этим слово взял Сталин. Он особо отметил то обстоятельство, что на советско-германском фронте, помимо собственно немцев, против Красной армии дрались еще и итальянцы, румыны, венгры, финны, испанцы. При этом И. В. Сталин напомнил, что в отличие от настоящей войны, во время Первой мировой войны, в которой Россия действовала совместно с Англией и Францией, союзники организовали два фронта. Во Франции тогда находились англичане, а Балканы не были заняты немцами [227]. Сталин явно намекал на то, что Великобритания и США не собираются открывать второй фронт в 1942 г. Так или иначе, И. В. Сталин не удостоил своим тостом ни У. Черчилля, ни А. Гарримана, присутствовавших на банкете. Не упомянул он в своих здравицах о военных усилиях Великобритании и США. Зато главное внимание в импровизированной застольной речи уделил роли Красной армии в боевых действиях против Германии, признав, что у нее имеются «свои недостатки и преимущества». Однако Красная армия, подчеркнул И. В. Сталин, «выдержала большие удары» противника. «Никогда еще не бывало, – развивал свою мысль Сталин, – чтобы вся Европа полезла на Россию». И если Красная армия выдержала удар и продолжала сражаться, то она, по сталинской логике, заслуживала похвалы.