Коллектив авторов - Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность

Сегодня нам необходимо извлечь уроки из опыта Второй мировой войны, дабы не повторять ошибок прошлого. Все страны, большие и малые, имеют равное право на существование. Сегодня никто не вправе угрожать малым народам или запугивать их. Земля одна для всех. Государства должны жить в мире, сотрудничестве и согласии. Только тогда человечеству обеспечено прекрасное будущее на прекрасной Земле.

70-летний юбилей разгрома германского фашизма стал поводом для начала в Европе и мире идеологической кампании, преследующей своей целью пересмотреть роль СССР в разгроме вооруженных сил фашистской Германии.

Причины этого понятны. Тегеранско-Ялтинская конструкция мира, сформировавшаяся к концу Отечественной войны, была разрушена поражением СССР в войне холодной. Хельсинкские соглашения 1975 г., преследовавшие своей целью сохранить нерушимость границ, перестали действовать. На территории Восточной и Центральной Европы образовались новые государства, радикально изменились политические режимы в странах, прежде входивших в СЭВ и участвовавших в Варшавском договоре. Политической реальностью стало то, что существенной частью формирующейся государственной идеологии этих государств стала переоценка причин и итогов войны.

Мы столкнулись с беспрецедентной по своим масштабам попыткой отнять у России – наследницы Советского Союза – право быть победителем или, как минимум, обесценить роль нашей страны в Победе во Второй мировой войне. Более того – влиятельные политические силы в странах Запада пытаются возложить на Советский Союз и Германию равную ответственность за начало войны, а Победа интерпретируется как продолжение Советским Союзом оккупации иными средствами, как замена фашистского режима на советский тоталитарный.

Не стихают утверждения, в том числе и в отечественной историографии, что СССР готовился напасть на Германию и гитлеровская агрессия – не более, чем превентивная мера.

Можно утверждать, что подобные тенденции будут только усиливаться в ближайшие десятилетия. Существенно и то, что споры о характере и последствиях войны уже давно перешагнули академические пороги и приобрели актуальное политическое измерение. Напомню хотя бы о том, что дискуссии о пакте Риббентропа – Молотова на Съезде народных депутатов СССР и Верховном Совете СССР стали частью подготовки к выходу из СССР Литвы, Латвии, Эстонии, Молдавии, а претензии к России – как наследнику СССР – переросли в попытки ряда стран требовать у нашей страны компенсаций за оккупацию.

Таким образом, необходимость в новом научном осмыслении характера Второй мировой и Великой Отечественной войны приобретает для отечественной историографии не только собственно научный, но и очевидный политический смысл.

Ключевым звеном в такой интерпретации истории войны стал договор о ненападении Германии и СССР и секретные протоколы к этому договору, подписанные 23 августа 1939 г. Напомню предысторию появления этого документа. В условиях постоянно возраставшей угрозы новой войны, развала Версальской системы устройства мира, нараставшего военного потенциала нацистской Германии руководство СССР пыталось обзавестись союзниками в составе так называемого «Восточного пакта». Советский Союз был готов, вместе с Францией и Англией, защитить Чехословакию осенью 1938 г. То, что заявление СССР не было пустыми словами, свидетельствовали серьезные военные приготовления, которые начали проводиться с лета 1938 г. в Киевском особом военном округе. Однако неожиданные соглашения Англии, Франции и Италии с гитлеровской Германией 29 сентября 1938 г. не только выдали Чехословакию Германии, но и серьезно подорвали доверие советского руководства в возможность совместных действий против возможной германской агрессией.

Новый затяжной тур переговоров между Францией, Англией и СССР о возможности заключения советско-англо-французского пакта о взаимной помощи напоролся не только на подозрительность и недоверие несостоявшихся союзников, но и на техническую невозможность непосредственного участия Красной Армии в совместных военных действиях, так как СССР не имел общей границы с Германией. Польское руководство категорически и последовательно отказалось от участия в системе коллективных усилий по обеспечению безопасности в Европе.

Польша была связана с Германией договором о ненападении, заключенным в 1934 г. В ходе переговоров, которые польский министр иностранных дел Ю. Бек вел в январе 1939 г. в Берлине с Гитлером и Риббентропом, стороны заверяли друг друга в необходимости союза Германии и Польши против России. «Германия, – заверял Гитлер, – будет заинтересована в сохранении сильной независимой Польши, совершенно независимо от положения дел в России. Безразлично, идет ли речь о большевистской, царской или какой-либо иной России, Германия всегда будет относиться к этой стране с предельной осторожностью, и поэтому Германия крайне заинтересована в сохранении Польшей своих позиций. С чисто военной точки зрения наличие сильной польской армии снимает с Германии значительное бремя…». Ему вторил Ю. Бек: «Господин Бек, – записал чиновник германского МИДа, – не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю».

Фашистская Германия допустила Польшу к разделу Чехословакии в марте 1939 г., когда она заняла часть территории Чехословакии – Тешинскую Силезию и небольшие области на севере Словакии.

Всю весну и лето 1939 г. переговоры СССР с Англией и Францией проходили по формуле: СССР настаивал на гарантиях прохода своих войск через территорию Польши, эти требования последовательно отклонялись польским руководством. По мере этих переговоров требования к Англии и Франции как потенциальным союзникам были повышены. От них требовали гарантий непосредственного участия в военных действиях против возможного агрессора – Германии, настаивали, чтобы Англия и Франция оказали нажим на Польшу и Румынию с тем, чтобы советские войска в случае возникновения конфликта могли воспользоваться их территорией, был даже изменен тон дипломатической переписки. Гораздо сильнее стали звучать призывы включить в систему взаимной безопасности не только Польшу и Румынию, но и страны Прибалтики и Финляндию.

Однако в Кремле нарастало недоверие в возможности трехстороннего соглашения. Польское правительство последовательно отказывалась участвовать во франко-советско-британском альянсе, Гитлер дал знать, что он готов и дальше рассматривать ряд территорий Словакии как объект торга с Польшей, сохранялось подозрение, что потенциальные союзники – Англия и Франция – вновь заключат с Гитлером новое соглашение по образцу мюнхенского, и оставят СССР один на один с явно усиливавшейся Германией, имевшей в качестве стратегического союзника Японию, не скрывавшей своих претензий к территории советского Дальнего Востока.