Александр Нечволодов - Сказания о Русской земле. Книга 3

Д. Белюкин. Рождественские святки в Печорах

Если в правление Сигизмунда православные в Польше и на Литве подвергались гонению, то жиды пользовались полнейшим довольством. При короле Александре, в конце XV столетия, против них было в течение непродолжительного времени гонение, как и в Западной Европе, но так же, как и в Западной Европе, оно скоро сменилось в Литве и Польше восстановлением всех их прежних прав. Так, в 1495 году Александр Польский отдал короткий приказ: «жидову с земли вон выбить», если они не перейдут в христианство, но уже в 1503 году, «помысливши с паны радами», он принял их опять в свое государство и вернул все права, причем впоследствии они были освобождены и от военной службы; а права эти были еще большие, чем во времена Витовта. Самое важное право заключалось в том, что жиды считались «вольными людьми», непосредственными подданными великого князя литовского, и власть всесильных панов на них не распространялась. По уголовным делам они подчинялись особому «жидовскому судье», назначаемому великим князем, а между собою они судились сами своим «жидовским сбором», или «кагалом». За убийство жида полагалась смертная казнь и отнятие всего имущества; право же на владение землею они получили еще со времен Витовта. Вместе с тем жиды, обладавшие значительными денежными средствами, которыми они ссужали литовских панов, привыкших жить на широкую ногу, стали брать на откуп право взимания налогов с христианского населения, что возбуждало неудовольствие последнего. Один же из таких иудейских откупщиков, Авраам Езофович, заведовал даже всеми денежными средствами государства, занимая при Сигизмунде важную должность «земского подскарбия», что ныне соответствует званию министра финансов, благодаря особому покровительству иудеям со стороны супруги Сигизмунда– королевы Боны, бравшей с них за это, конечно, громадные деньги.

Королева Бона была чрезвычайно алчная женщина, весьма низкой нравственности, причем она не останавливалась для достижения своих целей перед самыми чудовищными преступлениями, отрава была ее излюбленным средством против врагов. Беря взятки, она не брезговала ничем; так, с бедных православных галичан, чтобы спасти от приговора к вечному заключению их епископа Макария, твердо стоявшего за свою паству против посягательств костела, Бона не постыдилась потребовать 200 волов. От брака со старым Сигизмундом у Боны был единственный сын – Сигизмунд-Август, человек, несомненно, с большими дарованиями, но получивший от своей порочной матери крайне дурное воспитание. Она умышленно старалась развивать в нем качества, вредные для государя, с тем чтобы после смерти мужа самой захватить всю власть в свои руки. Королева Бона была причиной многочисленных недоразумений между королем и панами как в Польше, так и в Литве, причем Сигизмунд, чтобы приобрести расположение литовских панов, предоставил им возможность управляться в своем княжестве вполне самостоятельно и назначил в 1529 году в качестве правителя Литвы своего малолетнего сына, 13-летнего Сигизмунда-Августа, с полным наименованием великим князем литовским, позволив даже возвести его на литовский престол. К этому же 1529 году относится и составление первого литовского судебника, или «Статута», который был написан на русском языке.

Огромные вольности, приобретенные знатью и иудеями, не пошли на пользу Литовскому государству. До нас дошло написанное в половине XVI столетия сочинение одного весьма образованного литвина-католика по имени Михалон: «О нравах татар, литовцев и москвитян».

В сочинении этом Михалон горько упрекает порядки и обычаи своей страны и ставит в пример порядки московские и даже татарские. Вот некоторые отрывки из его произведения: «На обязанность судьи татары смотрят не как на средство к наживе, а как на службу ближнему. Они тотчас отдают всякому то, что ему принадлежит, а у нас судья берет десятую часть цены спорной вещи с невинного истца… Если обе стороны помирятся, судья все-таки берет деньги, с виновного – штрафные, а с истца – десятинные; отыскивающему свою украденную вещь приходится потратить на суд больше, «чем она стоит, и потому многие не решаются заводить тяжбы…

Древние литовцы, – по замечанию Михалона, – отличались мужеством и воинской деятельностью, а ныне предаются роскоши и праздности. Вместо того чтобы самим идти в неприятельские земли или оберегать свои пределы, или упражняться в воинском искусстве, обязанные военной службой молодые шляхтичи литовские сидят в корчме, пьянствуют и, весьма склонные к взаимным ссорам, убивают друг друга, а военное дело и защиту отечества предоставляют татарам (поселенным при Витовте), беглым людям из Московии и вообще наемным отрядам».

Так же как и Михалон, отзывается о литовцах и Себастиан Мюнстер, составитель известной «Космографии», или описания различных земель и государств. Помещая в своей «Космографии», изданной в 1550 году, рисунок литовской корчмы, он замечает: «Среди литовской шляхты распространен весьма дурной обычай: если только они соберутся в корчме, то сидят в ней с утра до полуночи».

Порицая литовских панов за изнеженность нравов, Михалон ставит им в пример москвитян. «Москвитяне, – говорит он, – изобилуют мехами, но дорогих соболей запросто не носят, а сбывают их в Литву, получая за это золото. Они не употребляют также дорогих привозных пряностей; у них не только простолюдины, но и вельможи довольствуются грубой солью, горчицей, чесноком и плодами своей земли; а литовцы любят роскошные привозные яства и пьют разные вина, отчего у них всевозможные болезни. В городах литовских нет более распространенных заводов, чем те, на которых варится из жита водка и пиво. Эти напитки берут с собой и на войну, а если случится пить только воду, то по непривычке к ней гибнут от судорог и поноса. Крестьяне дни и ночи проводят в шинках, заставляя ученых медведей увеселять себя пляской под волынку и забыв о своем поле. Посему, растратив имущество, они нередко доходят до голода и принимаются за воровство и разбой. Таким образом, в любой Литовской области в один месяц больше людей казнят смертью за эти преступления, нежели во всех землях Татарских и Московских в течение 100 или 200 лет. Попойки часто сопровождаются ссорами. Лень начинается у них питьем водки; еще в постели кричат: "Вина, вина!", и пьют этот яд мужчины, женщины и юноши на улицах, на площадях и, напившись, ничего не могут делать, как только спать. Между тем в Московии великий князь Иван III обратил свой народ к трезвости, запретив везде кабаки. Поэтому там нет шинков, а если у какого-нибудь домохозяина найдут каплю вина, то весь его дом разоряется, имение отбирается, прислуга и соседи, живущие в той же улице, наказываются, а сам навсегда сажается в тюрьму. Вследствие трезвости города московские изобилуют разного рода мастерами, которые, посылая нам деревянные чаши и палки для опоры слабым, старым и пьяным, седла, копья, украшения и различное оружие, отбирают у нас золото». Далее Михалон говорит, что вследствие распространения роскоши и пьянства на Литве московские государи завоевывают у нее целые области и города, так как московский народ всегда трезв и всегда при оружии, а в крепостях всегда находятся постоянные войска; другие же по очереди занимаются охранением границ.