Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.13

С безадресным, массовым терроризмом справиться вообще очень трудно: невидимый враг может нанести удар когда угодно и где угодно. Я, разумеется, не специалист в этом вопросе, но мне приходилось много читать как о террористах, так и о борцах с терроризмом. И неважно, что читал я о преступлениях из далекого или не очень далекого прошлого. Изменились технические средства, методы, реалии, но сущностно всё осталось прежним: группа людей, руководствующаяся некими дикими с общепринятой точки зрения взглядами, сеет бессистемный и потому особенно острый ужас; спецслужбы умело или бездарно пытаются выявить и обезвредить преступников; общество либо активно участвует в этой борьбе – либо бездействует (а бывает, что и отчасти сочувствует террористам, как это было в России сто лет назад или в Западной Европе в 1970-е годы).

Хочу привести из истории два очень разных примера того, как удалось победить чрезвычайно опасные террористические эпидемии.

Начну с относительно недавних событий.

30 августа 1974 годах в токийском офисе компании «Мицубиси» сработало мощное взрывное устройство.

Восемь служащих были убиты, триста с лишним человек получили ранения. Жертвы были случайными. Никаких заявлений сделано не было, никаких требований не поступило, ответственность никто на себя не взял. Зачем убили людей, осталось непонятно.

В течение следующих месяцев прогремело еще девять похожих взрывов, по всей стране. А потом террористы были арестованы и предъявлены обществу. Они оказались молодыми леваками, которые создали подпольную организацию «Вооружённый антияпонский фронт Восточной Азии»: объявили всю Японию преступным империалистическим синдикатом, а всех, кто работает на государство и крупные корпорации, – солдатами вражеской армии. По замыслу заговорщиков, японское общество, разбуженное от спячки трагическими событиями, должно было отказаться об бренного консьюмеризма и устроить в стране революцию. Идея, понятно, бредовая, но не ждете же вы от организаторов массового террора чего-то разумного?

Главарь террористов. Уже несколько десятилетий сидит в камере смертников.

«Вооруженный фронт» удалось обезвредить благодаря высокому профессионализму следователей. Не буду вдаваться в детали, скажу лишь, что после самого первого взрыва специалисты проанализировали сорок тонн обломков и в конце концов нашли микрофрагменты часового механизма, а оттуда уже потянулась ниточка.

Надо сказать, что для успешной борьбы с небольшой группой фанатиков, у которых нет реальной общественной базы, хорошей работы спецслужб в принципе достаточно. Такой терроризм подобен ядовитому сорняку, не имеющему корневой системы – выдернул, и кончено.

Второй исторический пример – противоположного свойства: у террористов была широкая общественная поддержка, а полиция поработала паршиво.

Британская империя, 1880-е годы. Ирландцы добиваются независимости или хотя бы автономии – и утыкаются в глухую стену. Как обычно в подобных случаях, находятся фанатики, которые хотят стену взорвать. В буквальном смысле.

Это сейчас мы привыкли ко всякому, а по тем временам такой террор был чем-то неслыханным: как это – взять и объявить войну городу Лондону, «вражеской» столице? Главное – никто не понимал, как с этой напастью бороться и как от нее защищаться, ведь весь Лондон под охрану не поставишь. Очевидно, чтобы подчеркнуть новаторство своей методы, неведомые злодеи выбрали для первой акции лондонское метро, сверхсовременный вид транспорта, о котором очень любила писать тогдашняя пресса.

30 октября 1883 года под землей почти одновременно грянули два взрыва. Более 60 пассажиров получили ранения. А всего в течение полутора лет в Лондоне было тринадцать динамитных атак.

Правительство сначала рассудило, что, раз террористы хотят публичности, не следует им потакать: чем меньше шума, тем лучше. Поэтому новости о сенсационных взрывах на газетных полосах подавались очень сдержанно – мол, ничего особенного не случилось.

Средняя колонка, среди рядовых новостей.

Даже в девятнадцатом веке, при отсутствии интернета, подобная стратегия, конечно, не сработала. Когда нет достоверной информации, возникают чудовищные слухи и распространяются со скоростью степного пожара. Если люди чувствуют, что от них скрывают правду, паника многократно усиливается.

Разумеется, были приняты меры. Столицу наводнили полицейскими, установили жесткий контроль над продажей взрывчатых веществ и так далее, и так далее. Но решили сложную задачу не полицейские, а представители того самого общества, от которого проблему пытались утаить. «Динамитная война» закончилась, когда члены парламента стали активно добиваться для Ирландии гомруля, то есть автономии. И ирландцы поняли, что не все англичане их враги. Террористы лишились общественной базы, у них произошел раскол, и волна террора сошла на нет.

Во французской трагедии, свидетелями которой мы только что были, спецслужбы показали себя, прямо скажем, средне (что и неудивительно – ведь таких чудовищных терактов здесь давным-давно не было). Зато французское общество оказалось на высоте, оно проявило солидарность, способность к мобилизации и объединению. Преступникам не удалось скрыться в первую очередь из-за бдительности обычных людей.

Я соболезную французам из-за жертв, я рад, что они так быстро обезвредили фанатиков. Но думаю при этом не про Францию, а про Россию. И тревожно.

У нас другая страна. Совсем. Если говорить о борьбе с терроризмом, то главная опасность заключается в том, что общество не доверяет спецслужбам, а спецслужбы – обществу.

Вот скажите: если поведение какого-то человека покажется вам несколько подозрительным, вы сообщите в ФСБ или нет?

Слово несколько здесь ключевое. Понятно, что при явной подозрительности сомнений ни у кого не возникнет. Однако общество успешно справляется с терроризмом, когда все настороже и когда поступает множество сигналов обо всем мало-мальски подозрительном. Из тысячи обращений одно окажется верным – и теракт не состоится.

Давайте я отвечу за себя. Если подозрение мало-мальское – нет, не позвоню. (Повторю: речь не идет о том, что я увидел, как кто-то в метро поправляет пояс шахида).