Коллектив авторов - Древние германцы

Гл. 62. В то время как Германик проводил это лето в разъездах по разным провинциям 216, Друз заслужил себе немалую славу тем, что посеял раздоры среди германцев; он стремился довести Маробода, могущество которого уже было поколеблено, до полной гибели. В племени готонов был один знатный юноша по имени Катуальда; вынужденный некогда бежать от Маробода, он решился теперь, когда положение Маробода пошатнулось, отомстить ему. С сильным отрядом вторгся он в страну маркоманов, привлек на свою сторону самых знатных людей племени и ворвался в столицу и расположенную близ нее крепость. Там он нашел старую свевскую добычу, а также маркитантов и купцов из наших провинций: их привлекали сюда выгодные условия торговли, а удержала жажда наживы денег, так что многие из них в конце концов забыли свою родину и окончательно переселились в неприятельскую страну.

Гл. 63. Покинутому всеми Марободу оставалось лишь одно прибежище – милосердие Цезаря. Поэтому он перешел Данувий на границе Норикума и обратился к Тиберию с письмом – не как изгнанник или проситель, а в тоне, подобающем его прежнему могущественному положению. «Многие племена, – писал он, – приглашали к себе столь знаменитого некогда короля, но я предпочел дружбу с римлянами». Тиберий ответил ему, что если он захочет остаться в Италии, то ему будет обеспечено безопасное и почетное пребывание там; если же он изберет что‐либо другое, то сможет в полной безопасности покинуть Италию – так же как он получил возможность поселиться в этой стране… Маробод стал жить в Равенне; и когда среди свевов начиналось брожение, римляне угрожали им возможностью возвращения Маробода к власти. Однако Маробод в течение 18 лет не покидал Италии и состарился там, сильно омрачив свою былую славу излишней привязанностью к жизни. Но и Катуальду постигла та же участь; и ему тоже пришлось искать прибежища у римлян: вскоре [ после падения Маробода ] Катуальда был изгнан гермундурами и их вождем Вибиллием, затем был принят Тиберием и отправлен в колонию Нарбонской Галлии Форум Юлиум 217. Для того чтобы варварские дружины обоих вождей 218не нарушали мир в римских провинциях, их разместили по ту сторону Данувия, между реками Марус и Кузус, и дали им в короли Ванния из племени квадов.

Гл. 88. После ухода римлян и изгнания Маробода Арминий стал стремиться к королевской власти и этим восстановил против себя свой свободолюбивый народ. Арминий взялся за оружие, сражался с переменным успехом и пал жертвою коварства своих родных. Он был, несомненно, освободителем Германии и боролся с римским народом не в начале развития римского могущества, как прочие короли и вожди, а в эпоху наибольшего процветания Римской империи; он не всегда одерживал решительные победы в отдельных сражениях, но во всей войне в целом остался непобежденным. Арминий жил 37 лет, а его могущество продолжалось 12 лет…

Гл. 72. В том же году нарушили мир фризы – зарейнский народ, – и не столько из непослушания, сколько из‐за нашей жадности. Принимая во внимание их бедность, Друз наложил на них умеренную подать – поставку бычьих кож для военных надобностей. При этом никто не интересовался толщиною и величиной этих кож, пока примипиларий Оленний, который стал управлять фризами, не избрал в качестве образца кожу зубра.

Это требование, тяжкое и для других племен, было особенно тяжело для германцев [ фризов ], ибо хотя их леса и полны дикими зверями огромной величины, но их домашний крупный рогатый скот отличается низкорослостью. Таким образом, они лишились сначала самих быков, затем пахотных полей и, наконец, принуждены были отдать в рабство своих жен и детей. Отсюда – негодование и жалобы фризов; а так как им не сделали никаких уступок, то они взялись за оружие. Они схватили римских солдат, занимавшихся сбором податей, и предали их казни на кресте. Оленний спасся бегством от их неистовства и укрылся в крепости Флевум 219. Там стоял порядочный отряд римских граждан и союзников, охранявший морское побережье.

Гл. 73. Когда об этом узнал Люций Апроний, пропретор провинции Нижняя Германия, он вызвал из провинции Верхняя Германия части легионов и отборные отряды пехоты и конницы из вспомогательного войска, велел тем и другим спуститься вниз по Рейну и повел их в страну фризов; но мятежники уже бросили осаду крепости и ушли защищать свои владения. [ Для усмирения фризов пришлось привлечь еще силы пятого легиона, и оно стоило римлянам значительных жертв. Вслед за описанием битвы с фризами Тацит помещает рассказ о двух характерных инцидентах, разыгравшихся в связи с усмирением восстания. ] …Вскоре после этого 220перебежчики сообщили, что возле [ священной ] рощи Бадугенны 221девятьсот римлян пало в битве, тянувшейся второй день, и что воины другого отряда в 400 человек, занявшие усадьбу бывшего римского наемника Крупторикса, опасаясь измены, перерезали друг друга.

Гл. 74. В результате фризы прославились среди германцев; Тиберий же скрывал потери, чтобы не быть вынужденным поручить кому‐нибудь вести войну…

[ В главах 16 – 17 Тацит набрасывает картину постоянных внутренних усобиц в стране херусков, а также дает понятие о роли вождей и королей в германском племени в середине I века н. э .]

Гл. 16. В том же году 222херуски просили у римлян дать им короля, так как они потеряли всю свою знать в междоусобных войнах и остался лишь один отпрыск королевского рода, Италик, живший в Риме. С отцовской стороны он происходил от Флавия, брата Арминия, а со стороны матери – от Актумера, вождя хаттов; он обладал привлекательной наружностью и хорошо владел оружием и конем и по германскому, и по нашему обычаю. Император снабдил его деньгами, дал ему телохранителей и советовал ему смело добиваться славы, достойной его рода: ведь он первый идет к власти в Германии как уроженец Рима, не как заложник, а как римский гражданин. Сначала он понравился германцам: не причастный к их раздорам, он возбудил во всех одинаковое к себе расположение; они стали его прославлять и почитать, так как всем нравились его ласковость и терпимость; к тому же варварам пришлась по вкусу его склонность к вину и разгулу. Он стал уже знаменит как среди ближайших, так и среди отдаленных племен, как вдруг предводители партий, извлекавшие выгоду из раздоров и подозрительно относившиеся к его могуществу, отправились к соседним народам и стали уверять их, что древняя германская свобода гибнет и что к ним проникает власть римлян. «Неужели уж нет никого, – спрашивали они, – кто мог бы занять место вождя, так что приходится предпочесть всем потомка перебежчика Флавия? Напрасно ссылаются на Арминия: если бы даже его сын, выросший во вражеской стране, явился в качестве короля, и то следовало бы опасаться и его, как зараженного иноземными обычаями, привычкой к роскошному столу и услугам рабов. А что, если у Италика образ мыслей его отца? Ведь никто с таким ожесточением не поднимал оружия против своего отечества и богов, как его отец!»