Коллектив авторов - Древние германцы

«За ваше возвращение в состав Германии и за восстановление германского названия вашего племени 250мы благодарим наших общих богов и особенно Марса 251, а вас поздравляем с тем, что вы наконец будете свободны среди свободных. Ибо вплоть до сегодняшнего дня римляне держали запертыми реки, землю и даже самое небо, чтобы препятствовать нам сноситься друг с другом и собираться вместе, или же – что еще оскорбительнее мужам, рожденным для войны, – разрешали нам сходиться с вами лишь безоружными, почти голыми, под стражей и за плату 252.

Но для того чтобы наша дружба и союз с вами оставались нерушимыми на вечные времена, мы хотим, чтобы вы снесли стены колонии, этот оплот рабства, – ведь даже дикие звери теряют свою силу, если их держат взаперти, – и перебили всех римлян в нашей стране: не легко уживаются свобода и властители! Имущество убитых пусть станет общим достоянием, чтобы никто не мог ничего прятать или отделять свои интересы от общих. И нам, и вам должно быть позволено жить на обоих берегах [ Рейна ], как это было некогда при наших предках: подобно тому как природа сделала дневной свет доступным всем людям, так она оставила все земли открытыми для храбрых мужей. Вернитесь к образу жизни и обычаям ваших отцов, вырвитесь из [ сетей ] соблазна, при помощи которого римляне властвуют над покоренными больше, чем силою оружия! Как здоровый и неиспорченный народ, забывший о рабстве, вы будете равны другим [ племенам ] или станете господствовать над ними».

Гл. 65. Агриппинцы попросили дать им время для обсуждения [ этого предложения ], а так как они не могли принять эти условия из страха перед будущим и не в состоянии были открыто отвергнуть их при создавшемся в данный момент положении, то они дали следующий ответ:

«Первую же представившуюся нам возможность стать свободными мы использовали с большей горячностью, чем осторожностью, – для того чтобы воссоединиться с вами и другими германцами, нашими кровными родичами. Но как раз теперь, когда римляне стягивают большие войска, нам надо в целях безопасности скорее укреплять стены [ нашего ] города, чем разрушать их. Если какие‐либо чужеземцы из Италии или провинций и жили в наших владениях, то они либо погибли, либо бежали каждый на свою прежнюю родину. А для тех, которые давно поселены здесь и породнились с нами путем заключения браков, и для всех тех, которые вскоре родились от этих браков, наша страна является отечеством; мы не думаем, что вы настолько несправедливы, чтобы ожидать от нас, что мы перебьем наших собственных родителей, братьев и детей. Пошлину и препятствия к торговым сношениям мы отменим; разрешен будет переход [ через Рейн ] и без надзора, но днем и без оружия до тех пор, пока новые права не станут со временем привычными. Посредниками изберем Цивилиса и Веледу, при участии которых договор получит действительную силу». Успокоив таким образом тенктеров, убии отправили послов с подарками к Цивилису и Веледе; послы устроили все согласно желанию агриппинцев. Но посетить Веледу и говорить с нею им не позволили; им не разрешили и видеть ее, чтобы тем больше было благоговение перед ней. Она жила в высокой башне. Избранное лицо из числа ее сородичей передавало вопросы и ответы, подобно вестнику божества.

Гл. 66. Усилившись благодаря союзу с агриппинцами, Цивилис решил привлечь на свою сторону ближайшие племена, а в случае сопротивления с их стороны покорить их силою. Но когда он занял территорию сунуков и сформировал их [ боеспособную ] молодежь в когорты, то его дальнейшему продвижению оказал сопротивление Клавдий Лабеон с наскоро набранными отрядами бэтазиев, тунгров и нервиев; Лабеон полагался на выгодность своей позиции, ибо он перед этим занял мост через Мозу 253. Сражение разыгралось на ограниченном пространстве 254и шло с переменным успехом, пока германцы не переплыли реку и не атаковали Лабеона с тыла. В тот же момент Цивилис, движимый отважным дерзанием или по уговору, ворвался в ряды тунгров и воскликнул: «Не для того мы начали войну, чтобы батавы и треверы господствовали над [ остальными ] племенами: мы далеки от подобных притязаний. Будьте нашими союзниками: я перехожу к вам, независимо от того, хотите ли вы иметь меня в качестве вождя или солдата!» Простые воины заколебались и вложили мечи в ножны; а тем временем Кампан и Ювенал, принадлежавшие к знатнейшим среди племени тунгров, привели в подчинение [ Цивилиса ] весь свой народ. Лабеон бежал, прежде чем его успели окружить. Цивилис присоединил к своим войскам принятых в союз тунгров и нервиев; он был на вершине своего могущества, ибо народы либо боялись его, либо добровольно склонялись на его сторону.

Гл. 70. [ Тацит подчеркивает, что в момент раскола, наметившегося в среде участников батавского мятежа ввиду консолидации боевых сил римлян, даже у вождей восставших ] не было единого плана действий: Цивилис бродил по пустынным областям провинции Белгики, стремясь поймать или прогнать Клавдия Лабеона; Классик большей частью предавался лени и коснел в бездействии, словно он уже достиг обладания высшей властью; даже Тутор не поспешил [ своевременно ] преградить военными отрядами переходы через Рейн [ в пределах ] провинции Верхняя Германия и запереть ими альпийские проходы… [ Благодаря такой непредусмотрительности мятежников 21‐й легион прорвался через Виндониссу, а вспомогательные войска – через Рецию. ] [ Одним из вспомогательных отрядов конницы ] командовал Юлий Бригантик, сын сестры Цивилиса, ненавистный своему дяде и ненавидевший его такой жгучей ненавистью, какая обычно бывает только среди близких родных… [ В результате этих разногласий между восставшими и бездеятельности их руководителей вождь треверов Тутор потерпел поражение от римлян. В этот момент в Могонциак прибыл римский полководец Петилий Цериалис, который усмирил треверов и лингонов. В обращенной к ним речи он сказал между прочим следующее: ]

Гл. 73. «…Достаточно известно, сколько сражений мы имели с кимврами и тевтонами, сколько труда было положено нашими войсками и каков был исход наших войн с германцами. И не для того, чтобы защитить Италию, заняли мы [ линию ] Рейна, а для того чтобы новый Ариовист не захватил господство над Галлией. Или вы думаете, что вы дороже Цивилису, батавам и зарейнским германцам, чем ваши отцы и деды были их предкам? Переход германцев в Галлию всегда имеет одну и ту же причину: необузданность желаний, жадность и склонность к перемене местожительства; они хотят, покинув свои болота и пустыри, завладеть [ вашей ] плодороднейшей землей и вами самими; при этом они прикрываются стремлением к свободе и громкими словами; но все, когда‐либо домогавшиеся порабощения других и господства над ними, пускали в ход эти самые слова».