Сергей Алексеев - Славяне и авары. Вторая половина VI — начало VII в.

Каган отступил на запад и вновь попытался призвать к оружию нижнедунайских словен. Это ему удалось — во всяком случае, в 588 г., как и в 585-м, «полчища славян причинили большой вред области Фракии» [366]. Но на этом волна нашествия иссякла. Словене, несомненно, устали от многолетней войны. К тому же с востока им теперь угрожали анты. Те, кто искал новых земель, обрел их — будь то во Фракии, Поморавье, Македонии или Греции. Теперь эти земли требовалось осваивать и обживать — а делать это в состоянии непрерывных военных действий с Империей, все еще мощной, и вражды с аборигенами едва ли стоило. Интересы кагана, натравливавшего дунайцев на ромеев, на время вошли в противоречие с нуждами самих словен. Ни о каких крупных столкновениях во Фракии в ближайшие годы после 588-го нам неизвестно.

Основным итогом нашествия 580–588 гг. стало поселение значительных масс словен к югу от Дуная, на землях Империи. Этим было положено начало истории южнославянских народов — хотя их непосредственное формирование относится уже к следующему периоду. Дунайский лимес не стал для словен и авар непреодолимым препятствием. Тем не менее в последнем десятилетии VI в. он еще существовал. Задачей Империи стало удержание границы по Дунаю — пусть и за спиной уже прошедших ее «варваров» — любой ценой.

Поражение 587 г. побудило кагана к поискам новых союзников. Силы словен Нижнего Подунавья оказались недостаточны для сокрушения Империи. К тому же их племена не были склонны выполнять любые распоряжения авар и действовали исходя из собственных интересов. Каганат нуждался в увеличении численности племен непосредственно подчиненных, которые выполняли бы прямую волю кагана. Внимание авар обратилось на славянский север.

Естественно было искать союзников среди тех словен, которые прибывали с севера к Нижнему Дунаю, побуждаемые недостатком пахотных земель. Выше уже говорилось, что наряду с дулебами в этих переселениях участвовали и ляшские (лендзянские) племена Юго-восточной Польши. Часть их переселенческого потока кагану удалось перенаправить в свои земли. Он привлек лендзян мощью каганата и посулами земель, которые удастся вместе захватить у ромеев.

Далматинский хронист Фома Сплитский в XIII в. передавал предание о том, что «вместе с Тотилой» (Фома смешивал готов и авар [367]) в Далмацию «из земель Полонии пришли семь или восемь знатных родов, зовущихся лингонами» [368]. Это те самые славяне, которые вместе с аварами («готами») в начале VII в. захватили Далмацию и о которых писал также Константин Багрянородный. «Лингоны» обычно и справедливо толкуется как ученое искажение племенного названия лендзян [369].

Предания, передаваемые Константином, помещают этих славян близ границ Далмации, за пограничной рекой, отделявшей ее от Аварского каганата. Реку эту Константин отождествил с Дунаем [370]. Но на самом деле предания имели в виду Саву. Именно Сава отделяла в ту пору земли ромеев от аварской Паннонии, и только к Саве имело смысл высылать воинов из крепости Клис (в 4 км к северу от Салоны, столицы Далмации) [371].

Фома сообщал о переселении целых славянских «племен» [372]. Константин рисует славян («авар») занятыми, помимо войны, и мирным трудом, живущими с женщинами и детьми [373]. Привлеченные каганом лендзяне были действительно не просто военными отрядами неженатой молодежи, а общинами земледельцев, искавшими новых мест. На новых местах они быстро перемешались с аварами. Но Константин, писавший три столетия спустя, мог отождествить славян и «авар» просто из-за их совместных действий. Не следует преувеличивать и ту «знатность», о которой говорит Фома, — для позднейшего, уже средневекового предания естественно преувеличивать родовитость предков.

Благодаря привлечению на свою службу лендзян каган, должно быть, получил какие-то более или менее определенные сведения о ситуации на севере славянского мира. Во всяком случае, едва ли он действовал в дальнейшем наобум, без конкретных данных о прибалтийских землях. В скором времени после поражения осени 587 г. (едва ли позже весны 588 г. [374]) каган отправил послов на север. Его послы просили у славянских племен Полабья и Южной Балтики «воинских сил», предлагая вождям «богатые дары». Это были суммы из ромейской же дани — они частично обнаружены в кладах поморских земель.

Однако «этнархи» приморских славян (то есть поморян низовий Одера), «приняв дары, отказали ему в союзе». Они ссылались при этом на дальность пути. Рассчитывая на благородство кагана, «этнархи» отправили к нему посольство из трех человек с извинениями. Оскорбленный вождь авар, однако, «забыв о законе послов, начал чинить им препятствия к возвращению». Он рассчитывал таким путем либо получить назад деньги, либо добиться высылки воинов. Послы сбежали во Фракию, где попали в руки самому Маврикию, уверив его при этом, что к ромеям и бежали — те, дескать, «славятся богатством и человеколюбием». Император, «восхитившись» славянами, в то же время не слишком им поверил — и отослал во фракийскую крепость Ираклию [375]. Дальнейшая их судьба неизвестна.

Неудача с поморянами не была катастрофой для кагана. Большинство подкупленных им племен откликнулось и выслало свои силы на подмогу. В лесистых землях между Одрой и Лабой места хватало явно не всем, и племена могли стремиться избавиться от части беспокойной молодежи. В результате на землях каганата появились ободричи, смоляне и стодоряне. Каган призывал в данном случае именно «воинские силы», а не общины переселенцев. Прибывали, соответственно, молодые воины, которых каган расселял и обустраивал среди своих подданных — словен и гепидов. Утрачивая при этом большинство черт духовной и материальной культуры, такие переселенцы, однако, сохраняли племенное самосознание — и племенные имена.

Ободричи осели в Потисье, к востоку от Паннонии, где оставались еще и в первой половине IX столетия [376]. Возможно, что в этом же регионе, основной базе для вторжений кагана в Иллирик, или даже уже за Дунаем, в Поморавье, были сначала поселены смоляне. В первой половине IX в. это племя жило далеко к югу от Дуная, на юго-западе современной Болгарии, по реке Струме [377]. Стодоряне же были помещены существенно западнее. Их след — Стодорская долина в верховьях Дравы [378], на подступах к Истрии и ромейским владениям в Италии.

Установление связей с каганатом способствовало обогащению племенной знати венедов и, как следствие, — усилению ее власти над соплеменниками. С другой стороны, должно было усилиться давление каганата на единственных своих врагов в северном регионе — хорватский племенной союз. Хорваты и союзные им племена, занимая Чехию и частично Силезию, являлись естественным препятствием на пути прямых контактов между каганом и венедами. Связь с последними могла осуществляться лишь в обход хорватских земель, через территорию лендзян. Именно ляшские племена и явились союзниками каганата в натиске на чешских и верхнесилезских славян.