Виктор Кожемяко - Деза. Четвертая власть против СССР

Однако у екатеринбургских большевиков с их повышенно радикальной, как я уже говорил, настроенностью проявляется все больший интерес к Тобольску. Тем более что оттуда начинают упорно ползти слухи: царская семья замыслила побег. Достигая Екатеринбурга, слухи эти затем не только широко транслируются, но и усиливаются, в чем-то дополняются.

Слухи растут. Они публикуются в газетах, причем, подчеркну, далеко не только и не столько большевистских. Пока еще много разных газет. Пишут, например, что царь развелся с царицей. Сообщают, будто Николай постригся в монахи и ушел в Абалаковский монастырь. Есть известие, что он вообще убежал в неизвестном направлении. Вовсю муссируется слух, что у причала на Иртыше стоит в полной готовности легкая шхуна «Святая Мария» – специально для того, чтобы умчать царскую семью за границу.

Иногда опровержения на подобную «информацию» тоже печатают, но редко и самым мелким шрифтом, на последней странице газеты. А слухи-то бегут! Они воспринимаются взахлеб, как авантюрный роман. Они будоражат и тихий Тобольск, и настороженно-грозный Екатеринбург, все более внимательно следящий, что же там, в Тобольске, вокруг царской семьи происходит.

Вдобавок ко всему в этот момент здесь появляется весьма загадочная фигура, которая усиливает интригу.

– Кто же это?

– Волею обстоятельств – мой однофамилец. По имени Борис Николаевич Соловьев. Личность авантюрная. Зять Распутина – женат на его младшей дочери Матрене (Марии). А до этого якобы несколько лет провел в Индии, где обучался гипнозу и всевозможным приемам оккультизма. Например, убийству на расстоянии. Это он сам о себе друзьям рассказывал. А белогвардейский следователь Николай Соколов, который потом будет заниматься делом о расстреле царской семьи, сочтет Соловьева масоном и немецким шпионом.

В Февральскую революцию поручик из вольноопределяющихся Борис Соловьев делает карьеру – становится адъютантом Гучкова. С помощью скрытых корниловцев получает должность помощника начальника отдела Дальнего Востока при военном министерстве и вроде бы работает в комиссии «по приемке особо важных заказов для обороны государства». Не знаю, была ли на самом деле такая комиссия – сочинить этот человек мог что угодно. Доподлинно известно: деньги очень любил.

– Но с какой целью появился он в Тобольске?

– С целью освобождения царской семьи. Уже после Октября Соловьев с непонятными функциями поступает на службу к банкиру Карлу Иосифовичу Ярошинскому, близкому к знаменитой подруге императрицы Вырубовой и вообще к кружку Александры Федоровны. Кладут ему 40 тысяч рублей жалованья в год. Одновременно Вырубова уговаривает Ярошинского выдать Соловьеву 25 тысяч рублей для помощи императорской семье. Так вот, получив эти солидные деньги в царских купюрах, Соловьев и направляется в Тобольск.

– А там как он действует?

– Прямо скажу, странно. Священнику Алексею Васильеву он сообщил, что приехал по поручению «центра» освободить царскую семью и что возглавляет крупную вооруженную организацию. Понятно, это сразу становится известно царю, его семье и всему их окружению, вызвав радость и большие надежды. Еще бы! Сам зять любимого Григория Ефимовича Распутина прибыл как освободитель.

– И что дальше?

– А дальше практически ничего. Все оборачивалось какой-то опереттой. Ходит Соловьев по Тобольску, ходит под окнами губернаторского дома. Императрица из окошка ему улыбается, царь и все остальные о нем говорят. Ссужают ему деньги, кое-что из царских драгоценностей передают. Планы строятся самые фантастические. Например, сплавиться на моторных лодках до устья Иртыша, а потом на север, просить у англичан корабль и плыть в Лондон через Ледовитый океан…

– В общем, одни фантазии?

– Не более того. Но 7 февраля 1918 года Соловьев возвращается в Петроград и рассказывает, что собрал группу единомышленников и дело освобождения бывшего императора вместе с его семьей близится к успешному завершению.

Видимо, опытный не только в финансовых делах Ярошинский не очень-то поверил Соловьеву, поэтому выделил на сей раз всего 10 тысяч рублей. Однако тот с помощью Вырубовой продолжил сбор средств среди более наивных и, когда у него было уже несколько десятков тысяч рублей, снова отправляется в Тобольск. Опять к священнику Алексею Васильеву.

Происходит там и еще одна знаменательная для «освободителя» встреча – с юным, 19-летним почитателем царской семьи Сергеем Марковым. Ему Соловьев рассказывает сказки о том, что руководит «братством святого Иоанна Тобольского», созданным для освобождения царя, и входят в эту организацию якобы уже 120 человек. А в Петроград сообщает о создании офицерского отряда в 300 сабель.

– Тоже сказка?

– Разумеется.

– Но, тем не менее, Марков стал сподвижником Соловьева в его авантюре?

– На очень короткое время. Наверное, по заданию Соловьева Марков отправляется на родину Распутина, в село Покровское, и там до него доходит известие о большой неприятности, случившейся с «начальником»: Соловьев арестован.

Действительно, это произошло в Тюмени. Борис Николаевич иногда чересчур «зарывался» и терял чувство опасности. Арестовали его большевики. А выручила каким-то чудом распутинская дочь, жена Мария – Мара, как он ее называл. В своем дневнике она записала, что слезами залилась, увидев Борю в железной клетке.

Дабы закончить сюжет с этим незадачливым «освободителем» царской семьи, скажу: бежав от большевиков из Тюмени, он был потом снова арестован – уже белыми в Чите. И опять выбрался благодаря той же Маре! Ее подругой оказалась подруга печально знаменитого атамана Семенова. Вот тот и принял меры. А на пальце атаманской подруги появился чистейшей воды императорский бриллиант…

– Владимир Николаевич, надо бы поконкретнее разобраться, как в начале 1918 года складывались отношения между центральной и местной властью, а если географически – между Петроградом, Москвой, Екатеринбургом и Тобольском. Поскольку, как я понимаю, это были главные адреса, так или иначе оказывавшие влияние на дальнейшую судьбу семьи Николая II.

– Я добавил бы к этим адресам еще Омск и Тюмень. Дальше поймете почему.

Если говорить о Тобольске, где по-прежнему оставалась семья бывшего царя, то обстановка там день ото дня все более накалялась. После разгона Учредительного собрания из Петрограда возвратилась тобольская делегация, которая привезла с собой инструкцию о ликвидации всех местных учреждений и организаций Временного правительства. В конце января 1918-го сложил свои полномочия тобольский губернский комиссар Пигнатти – библиотекарь и краевед, человек достаточно мягкий, который, с точки зрения требований времени, с обязанностями своими не справился и справиться не мог. Сложил полномочия 24 января и Василий Панкратов, назначенный в свое время комиссаром по охране бывшего царя.