Марина Леонтьева - Истоки медвежьей Руси

Обычным у остяков именем медведя было óśniga, которое по сути являлось эпитетом – старик в шубе, одетый в шубу старик . Причем это имя нельзя произносить без нужды и оно заменялось личным местоимением он (tu) или льстивым выражением – отец (jig). По свидетельству Кастрена, остяки с Иртыша величали медведя прекрасным зверем, косматым дедушкой. У них же нельзя говорить: мы ободрали шкуру с медведя , а можно лишь: мы сняли с него его святую шубу-малицу.

Вогулы (манси ), по свидетельству исследователя этого народа Остроумова, «из уважения к медведю никогда не называют его собственным именем, а лишь намекают на него словами: сам, дядя, почтенный т. п.», что не мешало им, при случае, убивать этого грозного зверя. Для медведицы существовало еще одно вогульское название – матка-зверь ( нен уй ). Вотяки с Елабуги также называли медведя уважительно – песатай , т. е. дед с отцовской стороны . Путешественник Георги отметил у вотяков правило: «Медведя надобно не прямым звать нарицанием (названием), но старичком, мома ».

У ненцев грешно и до настоящего времени, особенно женщинам, упоминать имя белого медведя – ошкуй , и «самоедка никогда прямо не скажет про белого медведя». Кастрен отмечал ненецкое (самоедское) уважительное название этого грозного зверя – дед .

У саамов (лопарей ) Кольского полуострова известный исследователь этого народа Н.Н. Харузин отмечал «обычай не называть медведя по имени, а давать ему какое-либо прозвище, либо даже проще – избегать разговоров про него». Он же приводит в своей книге «Русские лопари» свидетельство Гоггюера XVIII века, когда лопари величали медведя дедушка — «имя, которым лопари называют всякого, к кому питают уважение, например, пастора, судью и т. п.». По сообщению Георги, лопари называли медведя не своим именем, а « подшубным стариком », очень похожим на запретное слово остяков.

У русских имя медведь тоже было запретным. Наличие такого большого количества подставных имен этому зверю, как у нашего народа, наверное, нет ни у одного другого. На европейском Севере белый медведь до сих пор зовется ошкуем . Что же касается бурого, если заглянуть в словарь В.И Даля, можно обнаружить 37 его названий – зверь, черный зверь, лесник, раменский, урманный, ломака, костоправ, Михайло Иванович Топтыгин, косолапый, куцый, косматый, мохнатый, леший, мишка, мишук, потапыч и др. Охотники различали три вида бурого медведя, присвоив каждому свое подставное имя: стервятник , считавшийся самым большим и плотоядным; овсяник – охочий до овса, малины и кореньев; муравьятник — самый малый и злой, обычно с белым «ошейником» на шее. У медведицы также было свое запретное имя – мечка , другие клички – Матрена, Аксинья, матка; мечка с медвежатами – матуха , а при ней обычно был пестун – ее прошлогодний медвежонок [137].

Русские на Колыме, по сообщению этнографа В.Г. Богораза (1865–1936), предпочитали вообще не говорить о медведе: «медведь – знатливец, ведун , он все узнает и за обиду отметит, так что русские в этом краю не решаются и охотиться на медведя с ружьем». Другим подставным именем для медведя в тех краях было – старик. Так уважительно русские зовут старшего в доме, домохозяина, и в применении к медведю можно предполагать близость значения обеих слов – хозяин и старик . Известно еще одно популярное прозвание бурого мишки среди русских – дедушко .

Медведь, сильнейший зверь северного леса, особенно изобиловал в лесах Ярославской губернии, в Пошехонье. Медведи наносили большой ущерб домашнему скоту, однако крестьяне их не били, относясь к хозяину леса с традиционным почтением [138]. В пастушеских заговорах стада этот лютый зверь стоит без имени на первом месте. Пастух просит охраны «крестьянского живота» «от того черного зверя , от широколапого , от перехожего прокидня » [139]. Нетрудно догадаться, что под этими «милыми» эпитетами кроется медведь.

Жители Олонецкой губернии (современные Онежский, Каргопольский районы Архангельской области, часть Карелии и Вологодской области) вообще не знали слова медведь , заменяя его подставными именами, иногда просто он, сам или хозяин . По свидетельству В.Н. Майнова, совершившего поездку в Обонежье в 80-х годах XIX века, « народ здесь никогда в рассказе не скажет «медведь», а всегда говорит «он», или иным путем старается не назвать зверя его именем: «не равен случай», толкуют они <���…> Так и не добьешься, чтобы сказали «медведь » [140]. Сам – обычное в быту название для хозяина, для главного начальника, сохранившееся в употреблении до сих пор. Отсюда, наверное, пошло подставное название медведицы – самуха , употреблявшееся когда-то в Вологодской губернии.

Очень широко распространены были у нашего народа ласкательные названия медведя христианскими личными именами. У холмогорских рыбаков « Миша стукалка » служил подставным словом в замену запретного на воде имени медведя [141]. Писатель Н.С. Лесков (1831–1895) в рассказе «Зверь» заметил, что «медведей в России вообще зовут мишками ». Ласкательному уменьшительному мишке соответствует почтительное Михайло Иванович господин Топтыгин , как величал медведя в своих произведениях Мельников – Печерский.

Другим подставным именем для медведя у русских служило слово зверь . Этим же именем его называли и разные северные народы. Наверное, всем хорошо известно, как зовут не залегшего в берлогу на зимнюю спячку медведя-одиночку, – в народе ему дали меткое прозвище шатун , от слова шататься, бродить.

По большому счету, если говорить о самом слове медведь , то оно дословно означает – кто ест мед или мед ведает – мед-ведь , то есть оно само являлось подставным у наших предков. Перед нами прекрасный образец, когда подставное слово становится запретным. Тогда как же первоначально называлось это любопытное животное, какое имя носило? Ниже мы попытаемся ответить и на этот вопрос.

Как уже отмечалось, исследователей завело в тупик банальное глиняное кольцо, которое помещалось в захоронениях вместе с медвежьей лапой. Каков же был его смысл, что могло символизировать это наспех сделанное изделие из плохо обожженной глины, положенное рядом с покойным?

Помимо указанных колец или кругов, найденных в Поволжье, в Ярославской и других губерниях, значительно позднее, современными учеными были обнаружены аналогичные находки, только исполненные не из глины, а из камней. В 2004 году проводились раскопки захоронений скифского периода на Алтае. В комплексе захоронений археологи обнаружили останки людей, возраст которых превышал 2,5 тысяч лет. Самое интересное, что рядом с человеческими останками были замечены сложенные из камней поминальные круги. Это не единичные находки, такие круги, по сообщению ученых, сопровождают большинство скифских могил. По мнению исследователей, поминальные круги были широко распространенным скифским обрядом. Они сооружались рядом с курганами и тоже имели какое-то мистическое ритуальное значение. У больших курганов ученые обнаруживали по сто-двести таких колец, вероятно, по числу захороненных там людей.