Леонид Васильев - Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.)

Словом, перед нами стратифицированное общество пред- или протогосударственного типа, быть может, даже некий политический центр, к которому тяготела немалая округа (стоит напомнить, что вокруг стоянки Эрлитоу расположено множество более мелких, типа того же Лодамяо). Видимо, хронологически это первое раннее протогосударство, известное пока что на территории Китая по данным археологических раскопок. Стоит еще раз напомнить, что существовало оно примерно в XVI—XIV вв. до н.э.

По сравнению с Эрлитоу-III городище Эрлиган предстает более крупным и развитым. Оно обнесено стеной (по периметру — около 4 км ); кроме крупного дворцового комплекса в нем имеется ряд ремесленных мастерских, включая бронзолитейную. Там обнаружено множество различного типа бронзовых сосудов, оружия и иных изделий. Среди находок в других стоянках эрлитоу-эрлиганской культуры ранней бронзы можно обнаружить бронзовый полостной топор, аналогичный южносибирским андроновской культуры. На сосудах из бронзы — богатый орнамент, центральную часть которого занимает знаменитая маска тао-те , т.е. изображение головы монстра с огромными глазами, надбровьями и рогами различной конфигурации. Из предметов ритуала выделяются гадательные кости — пока без надписей [11] 5 Здесь нужна оговорка. Дело в том, что при раскопках в Эрлигане помимо множества ненадписанных костей были обнаружены три с надписями — две с одним знаком и одна с десятком знаков, типично позднешанских (аньянских). Все они были найдены вне четко зафиксированных слоев, так что датировать их оказалось невозможным. Среди специалистов начались споры по поводу происхождения и принадлежности найденного. Либо кости случайно попали в район Эрлигана уже тогда» когда процветало аньянское протогосударство Шан, либо они — принадлежность протошанской культуры, в качестве каковой воспринимается Эрлиган. Уязвимость второй точки зрения в том, что коль скоро развитая письменность была бы известна эрлиганцам, что мешало им пользоваться ею постоянно, как то было в Аньяне? Вопрос остается нерешенным, но тем не менее для серьезных выводов о том, что протошанцы Эрлигана были знакомы с развитой иероглифической письменностью аньянского типа (к каковой относятся знаки на надписанных костях), нет достаточных оснований. .

Эрлитоу-эрлиганский комплекс в середине II тысячелетия до н.э. распространился по Китаю достаточно широко. Следы его обнаружены, в частности, и далеко на юге. Имеется в виду дворцовый комплекс Паньлунчэн (пров. Хубэй, к северу от Янцзы) с аналогичной хорошо утрамбованной и чуть приподнятой над поверхностью земли платформой-фундаментом (стилобатом), изделиями из бронзы и нефрита, орнаментальными поясами с применением маски тао-те и иными культурными признаками аналогичного характера. Стоянка Паньлунчэн принадлежит ко все той же культуре ранней бронзы, хотя и точная датировка комплекса пока не определена.

Существенно заметить в этой связи, что нередко стоянки эрлитоу-эрлиганской культуры — особенно вдалеке от Хэна-ни — датируются более поздним временем, т.е. могут считаться синхронными с аньянским протогосударством Шан. К числу их относится, в частности, Учэн (пров. Цзянеи, район Янцзы), где наряду с платформой-фундаментом, бронзой и иными предметами было обнаружено несколько керамических сосудов с нацарапанными на них иероглифами аньянского типа (свыше 60 знаков).

Что же представляла собой социокультурная общность протокитайцев, обитавших в поселках и городках эрлитоу-эрлиганского комплекса? Если опираться только на данные археологии, есть основания для вывода о существовании стратифицированного общества, уже знакомого с надобщинными политическими структурами и даже с ранними формами протогосударства. Явно прослеживается существование мелких и даже довольно крупных (типа Эрлигана) городских политических центров с тяготевшей к ним периферией. Существенна разница в социальном статусе захороненных, что опять-таки свидетельствует о стратификации социума. Справедливости ради необходимо заметить, что неравенство в захоронениях существовало и в эпоху неолита. Но теперь оно заметнее. И все же это был лишь самый начальный этап процесса политического структурирования, что характерно для стадии ранних простых пред- и протогосударств. В чем это проявлялось?

Эрлитоу-эрлиганский комплекс (вся «фаза Эрлиган») отличался от пришедшего ему на смену аньянского прежде всего тем, что неравенство еще не слишком заметно: вождь общности был скорей старейшиной разросшегося над общинного коллектива, нежели всевластным правителем своих подданных. Не обнаружено ни регалий власти, ни аксессуаров высокой должности, ни захоронений типа гробниц с массовыми сопогребениями людей и огромным количеством вещей. Нет следов сколько-нибудь развитых ритуала и культа, призванных обслуживать социальные верхи и символизировать их мощь и величие, — здесь снова стоит сделать акцент на отсутствие письменности и на сохранение той же практики гаданий, что была характерна и для луншаньцев. Нет еще изысканного искусства и бросающейся в глаза роскоши, возникающих для удовлетворения нужд оторвавшегося от рядовой массы производителей высшего слоя управителей.

Подытоживая сказанное, можно уверенно говорить о серьезном процессе социально-политической трансформации по пути от первобытной общины земледельцев неолита к ранним надобщинным политическим структурам бронзового века. Этот процесс, совершавшийся не без воздействия извне (вспомним о нововведениях скотоводческого комплекса луншаноидного горизонта, о новых злаках и породах одомашненного вне Китая рогатого скота, об изделиях из металла и т.п.), но все же в основном на местной неолитической яншао-луншаньской основе, логически вел к переходу на новую стадию развития — как в сфере материального производства (век бронзы, совершенствование хозяйственных навыков в сфере земледелия, скотоводства, ремесла), так и в сфере социально-политической (возникновение надобщинных политических структур, предгосударственных образований, рост социального неравенства и появление зачатков централизованной администрации). Тем самым в Китае — и прежде всего в бассейне Хуанхэ, в пров. Хэнань, — закладывались основы для появления развитого очага первичной урбанистической цивилизации. Такой очаг вскоре и появился — в виде аньянской цивилизации, протогосударства Шан. Но прежде чем перейти к изложению связанных с этим событий, необходимо остановиться на представлениях о дошанском этапе истории Китая, зафиксированных в традиционной китайской историографии.

Эти представления, в обилии встречающиеся в источниках, начиная с «Шуцзина», опираются на древнюю мифопоэтическую традицию. Однако сама она в Китае необычна и заметно отличается от красочной мифологии древних греков или поэтического эпоса индийцев своей сухостью и прозаической прагматичностью. Здесь сыграла определенную роль рационалистическая этика конфуцианства, представители которого редактировали древние предания. Впрочем, справедливости ради необходимо заметить, что задолго до Конфуция в силу ряда причин (подробнее см. [21, с. 17—49]) начался специфический процесс демифологизации китайской мысли, итогом которого было очищение мифических преданий от поэтического вымысла и превращение героических сказаний в некую линейную историзованную схему. Внутренним смыслом было выдвижение на передний план назидательной дидактики, которая со времен Конфуция обрела мощный социально-этический фон. Вот почему в историографической традиции на передний план вышли полулегендарные повествования о великих и мудрых мужах прошлого, чьи деяния, очищенные от преувеличений и явного вымысла, стали считаться на долгие века эталоном политической дальновидности, высшей нравственности, социальной мудрости.