Леонид Васильев - Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.)

За век-полтора, о которых идет речь, в уделах сменилось несколько поколений. Прежде этнически чуждые, случайно скомпонованные в гетерогенный коллектив, жители только что образованного удела (а именно таких уделов было вначале подавляющее большинство, особенно если иметь в виду внешние уделы Чжунго) прошли за это время через неизбежный в таких условиях процесс этнической консолидации, своего рода плавильный котел.

Брачные связи и повседневные контакты в масштабах сравнительно небольшого коллектива, исчисляемого сотнями или считанными тысячами, способствовали формированию некоего территориально-этнического единства. Люди закреплялись на освоенных ими землях (в случае перемещения — на вновь освоенных), пускали корни, начинали считать себя не только уроженцами данной местности, что естественно уже для второго поколения, но и коренными жителями своего удела, быстрыми темпами превращавшегося в государство. Для тех уделов, которые исчезали с политической карты, будучи поглощенными другими, картина в общем была аналогичной, только их жители вливались в состав населения более удачливого удела.

Правитель удела в третьем-пятом поколении уже никак не ощущал себя уполномоченным вана или руководителем его гарнизона на периферии. Разумеется, он сознавал, что владеет уделом по милости вана, с готовностью принимал из его рук инвеституру, но при всем том чем дальше, тем больше чувствовал себя самостоятельным владетельным правителем, хозяином удела, становящегося государством. По мере становления этого государства, его увеличения, укрепления и развития в нем формировалась собственная администрация, в основном по модели центра, столичных зон.

Из надписей на бронзе явствует, что в X—IX вв. до н.э. во многих уделах существовали должностные лица сы-ту , сы-ма , сы-кун , цин-ши , тай-ши и др. Это же относится и к военным должностям, преимущественно к должности ши (командир, офицер). Названия должностей варьировались, но суть их от этого существенно не изменялась. Как правило, должности, особенно важные, были наследственными, что в равной мере касается и должностной номенклатуры центра, и вновь возникавших должностей уделов. По мере институционализации администрации некоторые вольности, вызванные обстоятельствами и сложностями, связанными с победой чжоусцев и ликвидацией шанского государства, преодолевались. В результате связь между должностью, родством, титулом и владением становилась еще более жесткой, что в общем-то вполне характерно для ранних политических структур в пору их институционализации.

Этот процесс затрагивал и аутсайдеров. Время для их выхода на поверхность — период неустойчивости, борьбы за власть, критических противостояний — постепенно уходило в прошлое. Наступало время устойчивого равновесия, что нашло свое отражение прежде всего в политическом развитии страны вне столичных зон, а точнее — в феодализации уделов, в институционализации их внутренней структуры. Конкретно все это выражалось прежде всего в том, что центр вынужден был признать реальное положение вещей. Чжоуские ваны в третьем-пятом поколении вполне осознали, что в лице внешних уделов они имеют не гарнизоны и уполномоченных, но твердо укрепившиеся полуавтономные вассальные политические структуры, чья сила имеет явственно выраженную тенденцию к быстрому увеличению. Они продолжали по традиции и как бы по инерции санкционировать сверху все изменения в личном составе руководства уделами, а вступавшие в должность правителя удела наследники с готовностью поддерживали эту традицию, принося свою клятву верности вану. Но при этом обе стороны уже отчетливо сознавали, что принимают участие в ритуальном церемониале, не более того. Реальной возможности не утвердить нового владельца в его должности ван не имел. Он не мог этого практически сделать, не имея формальных оснований и тем более достаточного авторитета реальной власти. Власть чжоуских ванов примерно с пятого их поколения ощутимо ослабла и держалась главным образом на не раз упомянутой, подкрепленной идеологией небесного мандата традиции.

В последующей китайской историографии (схемы «Чжоули», «Лицзи», «Мэн-цзы») сохранилось немало упоминаний о том, на какой основе были организованы взаимоотношения между чжоуским ваном и его вассалами, какими методами осуществлялся контроль центра над уделами и как вообще выглядел раннечжоуский феодализм. Записи такого рода, как говорилось, имеют чаще всего характер ностальгических реминисценций и дидактических поучений. Жестких схем в действительности еще не существовало, да и сами взаимоотношения еще только-только возникали и отрабатывались. Но обратим все же внимание на традиционную историографию и ее схемы — они сыграли немалую роль в становлении исторических стереотипов древнего Китая.

Схемы, в частности, исходят из того, что изначально существовала строгая система феодальной иерархии, во всяком случае иерархических титулов — гун , хоу , бо , цзы и нань , которые в синологии резонно уподобляют соответствующим средневековым европейским (герцог, маркиз, граф, виконт, барон). Этой иерархии титулов древнекитайские источники приписывают и иерархию владений, их размеров, что по-своему вполне логично.

Однако специалистами давно уже убедительно доказано, что в действительности в Чжоу, в том числе в Западном Чжоу, когда подобного рода схемы должны были существовать и работать, ничего похожего не было. Реальностью была только титулатура. Но титулы не выстраивались в иерархический ряд. Более того, достаточно легко взаимозаменялись: Лу-гун мог параллельно именоваться Лу-хоу, Шао-гун — Шао-бо. Нередко титулы вовсе опускались в официальных документах, где им было самое место: Юй из надписи «Да Юй дин», унаследовавший удел от Нань-гуна, явно имел право на титул, но не титуловался ни в этой, ни в другой («Сяо Юй дин», повествующей о его победах) надписи.

Из сказанного не следует, что титулы в раннечжоуском Китае ничего не значили. Напротив, все старались заполучить их, и практически все, заслуживавшие того и занимавшие соответствующие позиции, их имели. Просто в реальной жизни на первое место выходили не титул, а должность, удел, имя. Только позже титулатура была приведена в устойчивое равновесие с должностью, владением, родством, властью, о чем только что было упомянуто. Но и здесь схема не действовала. Любому, знакомому с текстами «Чуньцю» и «Цзо-чжуань», хорошо известно: что число гунов , хоу и бо (а это высшие титулы) было едва ли не больше, чем число обладателей титулов цзы и нань , хотя по строгой логике любой иерархической схемы обладателей низших титулов должно было бы быть больше, чем обладателей высших.