Леонид Васильев - Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

При следующих вэйских правителях, Му-гуне и Дин-гуне, внутреннее положение царства Вэй было достаточно прочным, а при Сянь-гуне (576–559 и, после возвращения из изгнания, 546–544 гг. до н. э.) ситуация изменилась. Двое обиженных правителем сановников (их вместо обеда пригласили на охоту) организовали заговор, и один из них, Сунь Линь-фу, изгнал Сянь-гуна, поставив у власти его дядю, Шан-гуна (558–547 гг. до н. э.), за что получил от него земли в Сю. Вскоре, однако, Сунь повздорил со своим сообщником Нин Си, а Шан-гун принял сторону последнего. Сунь бежал в Цзинь и помог беглому Сянь-гуну вернуться на вэйский трон, а Нин Си и Шан-гун были казнены при не вполне ясных обстоятельствах (Р.В.Вяткин обращает внимание на противоречия в сообщениях источников по этому поводу, см. [71, т. V, с. 117 и 261, примеч. 33]).

Годы правления Сянь-гуна явно не отличались внутренней стабильностью. То же самое было при его сыне Сян-гуне (543–535 гг. до н. э.) и внуке Лин-гуне (534–493 гг. до н. э.), когда главную роль в царстве играли сановники, вмешивавшиеся в дела управления страной, устраивавшие династийные заговоры и даже апеллировавшие в случае нужды к помощи горожан ( го-жэнь ). Наследник Лин-гуна Куай Вай после неудавшегося заговора против юной жены его отца соблазнительной красавицы Нань-цзы вынужден был бежать в Сун, а затем — в Цзинь к главе клана Чжао [103, гл. 38; 71, т. V, с. 118]. В результате вэйский трон достался его сыну Чжэ, ставшему Чу-гуном (492–481 и 477–456 гг. до н. э.). Однако Куай Вай с этим не смирился и, совершив с помощью племянника Кун Куя, главы клана Кун, дворцовый переворот, вынудил сына бежать в Лу, а сам сел на долгожданный трон.

Источники подробно рассказывают об обстоятельствах этого переворота. В него были вовлечены многие члены клана Кун Куя во главе с его матерью, сестрой Куай Вая. К нему оказались причастны и такие известные деятели, как ученики Конфуция Цзы Лу (Чжун Ю) и Цзы Гао, бывшие в то время на службе в Вэй. Цзы Гао вовремя покинул мятежную столицу царства Вэй и спасся, тогда как Цзы Лу, пытаясь уберечь своего хозяина Кун Куя от неверных действий, погиб при столкновении со слугами Куай Вая [114, 15-й год Ай-гуна; 212, т. V, с. 841–843; 71, т. V, с. 119–120].

Став правителем Вэй, Куай Вай (Чжуан-гун) недолго просидел на троне (480–478 гг. до н. э.) и вскоре был изгнан из царства. А вэйский трон, правда, не сразу, снова занял его сын Чу-гун. Потомки Чу-гуна правили в Вэй еще около двух с половиной столетий, но уже с середины V в. до н. э. Вэй стало, как о том сказано у Сыма Цяня, частью одного из трех царств, на которые распалось царство Цзинь [103, гл. 37; 71, т. V, с. 121], а его правители с 346 г. до н. э. снова стали именоваться титулом хоу, а с 320 г. — еще более низким и уже не столько феодально-аристократическим, сколько чиновно-бюрократическим званием цзюнь , т. е. господин, глава. В 252 г. до н. э. вэйского правителя сделали кем-то вроде руководителя уезда циньской области Дуцзюнь, а с 209 г. до н. э. последний представитель дома Вэй стал простолюдином [103, гл. 37; 71, т. V, с. 121–122].

Политическая история Малого Вэй, как легко заметить, напоминает судьбу любого из уже рассматривавшихся выше царств: удел превращается в царство, первые его правители в начале периода Чуньцю становятся самовластными монархами, проводят необходимые реформы, наводят некоторый порядок, забирают себе понравившихся невест у подросших сыновей, чем порождают династийные кризисы, и т. п. Результатом внутренних смут становится ослабление авторитета правителя. В Вэй оно дошло до того, что разразилась катастрофа, едва не приведшая его к полному краху. В восстановленном с чужой помощью Вэй власть уже оказывается в руках не столько правителя, сколько интригующих сановников или ближайших родственников правителя, а завершается все окончательным упадком царства. Но на этом общем для многих царств фоне видны и специфические характерные черты именно Вэй: в отличие от Цзинь и Ци это царство небольшое, практически нет у него общекитайских амбиций, сравнительно мало самостоятельных войн — в основном это столкновения с несильными соседями или участие в коалициях. В отличие от Сун или Лy нет исключительности в статусе и соответствующего этому стремления горделиво выделиться. Неудивительно, что за такое царство может вступиться, оказывая ему покровительство, даже политически слабосильный чжоуский ван, при всем том, что и само Вэй временами затрагивало интересы вана, поддерживая его соперников. Вообще заслуживают внимания близость Вэй к домену и связи домена с Вэй, взаимопроникновение интересов. Примерно то же самое, но, пожалуй, с еще большим основанием можно сказать и о царстве Чжэн.

Если Вэй располагалось к северу (точнее — к северо-востоку) от домена, к тому же на другой стороне Хуанхэ, то Чжэн было его южным соседом. Возникло это царство во времена чжоуского Сюань-вана и было едва ли не самым поздним из раннечжоуских уделов. Незадолго до переселения Пин-вана на восток к югу от Лои переместился со своими людьми на земли Го и Куай чжэнский У-гун, сын основателя удела и министра Ю-вана Хуань-гуна. При его сыне Чжуан-гуне (743–701 гг. до н. э.) источниками зафиксирована первая дина-стийная интрига в этом царстве: мать правителя попросила дать субудел ее младшему сыну, на что Чжуан-гун по восшествии на трон в 743 г. до н. э. опрометчиво согласился. Последовал вооруженный конфликт между братьями, в чем-то сходный с тем, что почти одновременно начался и в Цзинь, но с иным результатом: Чжуан-гун сумел быстро и решительно ликвидировать мятежный субудел. Правда, он при этом рассорился с матерью. Однако затем сумел найти способ примириться с ней (поклявшись, что увидится с ней лишь под землей, т. е. после смерти, он затем смягчился и велел вырыть туннель, где и встретился с ней).

Сложно складывались отношения чжэнских правителей с доменом, пока они оставались главными министрами ( цин-ши — сы-ту ) администрации чжоуского вана. Эти отношения осложнялись соперничеством с правителями царства Го, выполнявшими (до аннексии царства Го цзиньским Сянь-гуном) аналогичные функции в домене. Не вполне ясно, зачем нужно было чжоуским ванам в начале периода Чуньцю держать у себя в качестве цин-ши двух правителей царств, чья территория была вне домена (впоследствии эти функции стали выполнять чжухоу , чьи уделы были внутри домена). Видимо, здесь сыграла свою роль традиция, шедшая по меньшей мере с Ю-вана, если не с самого Сюань-вана, создавшего удел Чжэн для своего брата. Однако совершенно очевидно, что это приносило больше вреда, чем пользы, что вскоре и было осознано чжоускими ванами.

Отношения домена с Чжэн обострились в конце VIII в. до н. э. настолько, что начались военные действия, принесшие позорное поражение войску Хуань-вана, получившего к тому же в битве рану в плечо. Однако, несмотря на это, в трудную минуту дворцового заговора (675–673 гг. до н. э.) чжоуский ван обратился за поддержкой против своего мятежного братца Цзы Туя именно в Чжэн. Как и другие царства, Чжэн страдало от дворцовых интриг и династийных заговоров. После смерти чжэнского Чжуан-гуна сановник- цин Цзи Чжун помог одному из его сыновей стать Чжао-гуном. Однако сунский Чжуан-гун настоял на том, чтобы это решение было изменено, и чжэнским правителем стал сын умершего правителя от жены из Сун. Цзи Чжун был вынужден согласиться, Чжао-гун бежал в Вэй, а правителем стал Ли-гун (700–697 и 679–673 гг. до н. э.), который попытался отстранить Цзи Чжуна от правления. Однако из этого ничего не получилось. Ли-гун был вынужден бежать из Чжэн, а трон занял Чжао-гун, на сей раз просидевший на нем два года (696–695 гг. до н. э.), пока другой чжэнский сановник- цин , Гао Цзюй-ми, не убил его на охоте. Затем оба цина договорились посадить на опустевший трон младшего брата убитого, после чего этот последний с Гао Цзюй-ми отправился на созывавшееся циским Сян-гуном совещание чжухоу, боясь, что в случае неявки правителя Чжэн чжухоу поддержат беглого Ли-гуна. Однако на совещании разгневанный Сян-гун убил нового чжэнского правителя, после чего престол достался его брату Цзы Ину (Чжэн-цзы, 693–680 гг. до н. э.), статус которого оказался, однако, неясным (он не именовался гуном — им считался по-прежнему беглый Ли-гун; ситуация в своем роде уникальная).