Владимир Крючков - Личное дело

На протяжении ряда лет в области успешно действовал небольшой советский отряд по связям с населением. Он состоял из военнослужащих технических специальностей и врачей. Отряд оказывал населению медицинскую помощь, принимал участие в проведении ремонтных работ в городе и на ирригационных сооружениях. Население платило советским воинам дружелюбием и благодарностью.

Однажды наш отряд оказался в далеком селении и намеревался там заночевать. Ночью к командиру пришли местные жители и предупредили его о намерении одной из действовавших в окрестностях банд совершить на отряд внезапное нападение. Они же и помогли солдатам уйти из опасного района (а в отряде были женщины-врачи), причем сделали это с большим риском для собственной жизни.

Вскоре после нашей встречи была организована поездка Шах Назара с женой и двумя детьми в Советский Союз. Пребывание в Москве и Ташкенте произвело на губернатора неизгладимое впечатление. Он лишний раз убедился в том, что следует твердо придерживаться курса на развитие отношений с Советским Союзом, но сокрушался при этом, что Афганистану потребуется не один десяток лет, чтобы достичь такого же уровня жизни, как в нашей стране.

К тому времени, когда вопрос о выводе наших войск перешел в практическую плоскость, а это был уже 1988 год, советские военные части, по сути дела, прекратили боевые операции: войска стояли гарнизонами, армии Афганистана нами оказывалась лишь воздушная поддержка, да и то в ограниченных масштабах. Наши потери были сведены на нет. Афганцы же явно набирали силу, они ощутили ответственность, понимали, что впредь на прямую военную помощь советских подразделений в боевых действиях им рассчитывать уже не придется.

В общем-то интересы Советского Союза по афганскому вопросу сводились к тому, что мы хотели видеть Афганистан подлинно независимым, самостоятельным, территориально единым государством.

При объективном, всестороннем анализе нетрудно прийти к выводу, что советские интересы в полной мере совпадали с интересами этого региона в целом и с интересами каждой страны, входящей в него.

На практике это выливалось в следующее. Между Индией и Советским Союзом было полное взаимопонимание, у Ирана тоже не было оснований опасаться советской политики в отношении Афганистана.

Что касается Пакистана, его отношений с Афганистаном с точки зрения исторического фактора, современного положения обеих стран, пакистаноиндийских отношений, — именно независимый, самостоятельный Афганистан в полной мере отвечал внешним и внутренним интересам Пакистана.

Кроме того, решалась пуштунская проблема, притом что ни пакистанская, ни афганская стороны не чинили бы препятствий для передвижения пуштунов, проживающих по обе стороны линии Дюранда. Независимый Афганистан имел бы всесторонние экономические, политические, научные, технические, культурные и иные отношения с любым государством мира, включая Соединенные Штаты Америки, западные страны, Китай и Японию.

Правительство Китайской Народной Республики небезразлично относилось к тому, что происходит в Афганистане и вокруг него. Оно проявляло сдержанность, и в конце концов, как нам казалось, у Китая и Советского Союза к моменту вывода советских войск из Афганистана каких-то взаимоисключающих точек зрения на афганскую проблему не было.

Советский Союз не строил и не собирался строить взаимоотношения с Афганистаном в ущерб развитию его связей с другими странами. Другое дело, если какая-нибудь держава вознамерилась бы преследовать далеко идущие цели установления политического или экономического господства над Афганистаном. Тогда Советский Союз, разумеется, не мог бы оставаться в стороне.

Было бы наивно объяснять политику Советского Союза в отношении Афганистана имперскими замашками. Даже представители влиятельных политических кругов в Афганистане хорошо понимали, что суть политики Советского Союза ни в коей мере не противоречит коренным интересам афганского народа, его чаяниям и надеждам, его желанию идти по пути прогресса во всех областях жизни.

Вопрос о том, что будет с Афганистаном после нашего ухода — удержится ли там режим Наджибуллы или на смену ему придет другой, — не мог, конечно, не волновать советскую сторону. Позади было почти десять лет войны, счет за которую мы оплачивали прежде всего невосполнимыми людскими потерями, явными политическими издержками, материальными расходами.

Неотступно стоял вопрос: если в Кабуле после нашего ухода режим все же поменяется, то каким он будет — дружественным (пусть даже просто лояльным) или враждебным Советскому Союзу?

Принимая решение о выводе войск, советское руководство, естественно, исходило из важности сохранения своего южного соседа на дружественных нам позициях. Намерения бросить Афганистан на произвол судьбы открыто никто не проявлял, хотя определенный разброс во мнениях, разумеется, присутствовал. В итоге все же было признано необходимым продолжать и далее оказывать Наджибулле всестороннюю помощь, сведя при этом к минимуму людские потери с нашей стороны. Такой позиции, по крайней мере внешне, долгое время придерживался и Горбачев.

Отдельно стоит остановиться на линии поведения в этом вопросе А. Яковлева. Он и здесь держался особняком. С самого начала его позиция сводилась к следующему: немедленно и без каких бы то ни было условий вывести наши войска из Афганистана, а там — будь что будет! Любопытна и тактика достижения этой цели.

До вывода войск Яковлев говорил, что наш уход можно было бы компенсировать увеличением поставок военной техники и снаряжения («Сколько надо, столько и дадим!» — с жаром повторял он), обеспечением проводки конвоев по афганским дорогам и даже оказанием воздушной поддержки с территории Советского Союза. Он высказывался за создание на территории Афганистана военных баз и учебных центров.

Но это были только слова! Самое главное для «идеолога» перестройки было добиться вывода наших войск из Афганистана, а затем бросить на произвол судьбы эту страну, а заодно с ней и интересы Советского Союза. А ведь не мог Яковлев не отдавать себе отчета в том, что Афганистан в случае такого предательства с нашей стороны станет легкой добычей для своих собственных, да и наших общих противников!

Женевские переговоры и соглашения по Афганистану, предусматривавшие полный вывод советских войск к 15 февраля 1989 года и одновременное прекращение военных поставок из Советского Союза, Пакистана и других стран, с самого начала были лишь ширмой, видимостью конструктивного решения проблемы, слабо прикрытым желанием сохранить наше лицо в условиях полной политической капитуляции.