Александр Елисеев - Социализм с русским лицом

Но в Политбюро Сталина не поняли. Анастас Микоян даже возразил вождю: «Ты сам учил нас, что нельзя торопиться и перепрыгивать из этапа в этап и что товарооборот и торговля долго еще будут оставаться средством обмена в социалистическом обществе. Я действительно сомневаюсь, что теперь настало время перехода к продуктообмену». Позже Микоян расценит предложения Сталина как «невероятно левацкий загиб».

Кстати говоря, сам Микоян является весьма любопытной и загадочной фигурой. Взять хотя бы такой факт – в 1956 году он, вместе с Михаилом Сусловым и Георгием Жуковым, работал над урегулированием венгерского кризиса, который вылился в вооруженный прозападный мятеж. Тогда Микоян выступал за полное невмешательство советских войск, вел переговоры с вождем «венгерского сопротивления» И. Надем. (Во время намечающихся волнений в Польше Микоян также занимает либеральную позицию.)

Судя по всему, Микоян был прозападным деятелем, чему в немалой степени способствовала его деятельность на поприще внешней торговли. Есть данные, что этот хитроумный политик выступал за то, чтобы принять план Маршалла, означающий потерю экономической независимости СССР (этого как огня боялся Сталин).

Но корешки могут уходить поглубже. Вспомним эпопею с 26 бакинскими комиссарами, казненными во время Гражданской войны. Их, как известно, расстреляли по решению английской миссии. Но ведь самих комиссаров было 27 – вместе с Микояном, которому чудесным образом удалось спастись. Чем же он так понравился англичанам?

Любопытно, что во время Гражданской войны Микоян плотно работал с Лаврентием Берией. Последний служил в контрразведке мусаватистов, которая была чем-то вроде филиала английской разведки. Вроде бы по заданию партии, но есть кое-какие неясности. А тесная связь с любимчиком англичан Микояном эту неясность только усиливает. И ведь Берия выступал за сдачу Восточной Европы Западу, а также за проведение постепенной капитализации СССР. Во время его кратковременного усиления в 1953 году в Берлине тоже происходят антисоветские выступления. Что ж, как мы убедились выше, прозападная партия капитализаторов всегда была очень сильна в партийно-государственном руководстве.

Очевидно, в 1952 году Сталин понял, что со старым окружением каши не сваришь. Оно было на своем месте в 30-е годы, когда происходила национализация большевизма и разгром интернационалистской ленинской гвардии. На этом же месте оно было и в период Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления экономики. Однако новые свершения старой гвардии были уже не под силу. Поэтому Сталин и задумал осуществить грандиозную кадровую революцию, которая началась на XIX съезде партии.

Тогда Политбюро ЦК (9 человек) было существенно расширенно (до 25 членов и 11 кандидатов) с переименованием в Президиум ЦК. Если раньше большинство в партийном ареопаге составляли секретари ЦК – ставленники партноменклатуры, то теперь контроль над ним переходил в руки высших государственных чиновников, в массе своей бывших молодыми сталинскими выдвиженцами. Они и составили большинство Президиума ЦК. Совет Министров, таким образом, становился над партией, что вполне отвечало идеалам вождя, согласно которым страна должна управляться именно государственным аппаратом, а партии следует осуществлять идейное воспитание народа и проведение кадровой политики. Сталин даже пожелал уйти из секретарей ЦК и сосредоточиться на работе в Совете Министров, чьим председателем он являлся. Но пленум ЦК пришел от этой затеи в ужас и стал уговаривать вождя остаться на партийной работе. Сталин уступил просьбе партийцев, и это было его самой большой ошибкой. По крайней мере – одной из самых больших.

Одержи Сталин свою главную победу на внутриполитическом фронте, и партийные догматики оказались бы на вторых ролях, что неизбежно привело бы к реформе самой идеологии. Подготовка к ней тоже велась и довольно быстрыми темпами. Материалы XIX съезда вышли в печать уже под заголовком «Речь на XIX съезде партии» (какой – не указывалось!). То есть Сталин ясно дал понять, что он видит правящую партию в качестве некоммунистической, но социалистической организации. Одновременно вовсю шел процесс переименования зарубежных компартий в «трудовые», «народные», «социалистические». На самом съезде Сталин охарактеризовал коммунистическое движение как ударный отряд «национально-освободительного движения». Он заявил, что коммунисты должны поднять знамя национального патриотизма, брошенное космополитической буржуазией: «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять». Тем самым была определена суть новой официальной идеологии, которой должен был стать национальный, державный патриотизм, имеющий четко выраженную социалистическую ориентацию. Проще говоря, речь шла о национальном социализме. И в рамках такого социализма усиление государственной власти должно было сопровождаться дальнейшим наступлением на рынок, свертыванием товарно-денежных отношений. Тех самых отношений, которые ограничивали планомерное усиление отечественной экономики, а также ставили хозяйство страны в зависимость от международного капитализма.

В то время Сталин любил повторять: «Ленин, Ленин, а что Ленин? Справлялись мы без Ленина столько времени, и дальше будем справляться!». А этим уже ясно указывалось на то, что марксизм-ленинизм не может считаться идеологической основой партии, а фигура Ленина, нигилиста и разрушителя, должна уступить место фигуре Сталина – творца, создателя новой, великой державы. Генералиссимус начинает кампанию по постепенной дискредитации Ленина. Так, в ответе на письмо профессора Е. Разина, специалиста по военной истории, Сталин заявил об отсутствии у Ленина компетенции в военных вопросах. Сказать такое о человеке, руководящем Россией в период Гражданской войны и интервенции, было равносильно тому, чтобы вообще поставить под сомнение его государственную компетенцию.

Одновременно наращивалась пропаганда русского национального патриотизма, бичевались «безродные космополиты», утверждался культ русских царей. В народе упорно ходил слух о том, что Сталин возродит монархию, а себя сделает новым царем. Вряд ли, конечно, он бы пошел на такой шаг, но показателен сам факт наличия подобных настроений. И, наконец, была полностью прекращена антирелигиозная пропаганда, и Русская православная церковь стремительно отвоевывала ранее сданные позиции.