Александр Волконский - Историческая правда и украинофильская пропаганда

На прилагаемой схеме отметьте на реке Сейме точку верстах в 150-ти от Курска, ниже по течению; отсюда проведите дугу так, чтобы она, огибая Харьков, прошла верст на 50 западнее его; потом ведите черту на юго-восток к Донецкому угольному бассейну и далее на восток к Дону; наконец, спуститесь по Дону. Все, что останется севернее проведенной вами линии, составит площадь, отвоеванную от «степи» Москвой: это те приобретения, которые Московская Русь оставила здесь в наследство Российской Империи (1721 год).

Черноморского берега Москва приобрести оказалась не в силах, и это понятно: ведь, одновременно с беспрерывной борьбой с азиатскою «степью», Московская Русь была вынуждена вести на европейском фронте тяжелую борьбу с могущественными соседями — со Швецией и Ливонией за восточные берега Балтийского моря, с Литвой и Польшей за порабощенную Западную Русь. За 103 года с 1492 по 1595 год было 3 войны со Швецией и 7 войн с Литвой-Польшей и Ливонией; эти войны поглотили не менее 50 лет; следовательно, на западе мы круглым счетом год воевали и год отдыхали. [80] Ключевский, Курс Русской Истории, II. с. 268.

Чтобы выдержать эту борьбу за существование потребовалось необычайное напряжение народных сил, потребовалось порабощение интересов и прав личности государственным всемогуществом и создание тяжелого, но для того времени спасительного, московского самодержавия. Вряд ли есть государство, рост которого дался ценою более тягостной вековой международной борьбы, чем рост государства московского.

Посмотрим теперь, что сделала для проникновения в татарские степи Западная Русь.

«Киев, поднимаясь после татарского разгрома, увидел себя пограничным степным городком чуждого государства [81] Eod., I, с. 417. (Литовского). Переяславское княжество, в былое время прикрывавшее его с востока от степи, после монгольского нашествие перестало существовать; опустела также южная часть княжества Черниговского. Имена древних городов, лежавших между Днепром и Сулой, исчезают со страниц летописей на несколько столетий, а то место, где когда-то стоял Курск, с конца XII века поростает лесом.

Господство Литвы переносилось Западной и Южной Русью легко. Мы уже знаем, что в подчиненных Литве русских княжествах литовская власть не нарушала народной жизни; как быт, как уклад, она продолжала в киевской земле быть русской, но направление государственной жизни исходило из Вильны.

Под охраной литовской государственности и московских успехов в борьбе со степью, русский народ — но теперь уже под именем малороссов — начинает возвращаться из-за Днепра и вновь медленно заселяет покинутые им в скорбные годы земли между Днепром, Сеймом и Ворсклой. [82]С 1430 года в документах уже упоминается город Полтава; но крымские татары еще сильны, и в 1482 году хан их Менгли Гирей опустошает всю левобережную Украйну. Набеги крымцев ослабевают лишь с начала XVI века; жизнь в крае становится более безопасной; с севера возвращаются семьи беженцев, ушедших при нашествии Менгли Гирея; навстречу этому заселению из степи идет колонизация туранцев, сменяющих свою кочевую жизнь в степи на оседлую в Украйне; из-за Днестра приходят валахи. И все же заселение страны происходило за время господства Литвы так медленно, что самая южная литовская оборонительная линия пересекала Днепр у Черкасс, севернее устья Сулы, и не ограждала даже Посулья. [83]В общем выводе, можно считать, что в середине XVI века Киевская Русь — украйна Литовского государства — достигла вновь тех самых границ, которые независимая Киевская Русь заполняла в эпоху своего расцвета при Ярославе Мудром (1019–1054). Дальнейших земельных приобретений Украйна не сделала: малороссы, уходившие далее на восток, вступали уже в московскую территорию и притом не в качестве завоевателей, а как беглецы, спасавшиеся от польского владычества под крыло московского орла. [84]

Продвижение населения в степь и набеги крымцев породили в XV веке, в целях обороны, малороссийское (украинское) казачество. С XVI века казаки сами начали переходить в наступление против татар; но эта борьба не привела к территориальным приобретениям восточнее долины р. Ворсклы: со второй половины XVI века главное внимание казачества обращается совершенно в иную сторону.

Мы видели, что с 1569 года, после полного слияния Польши и Литвы, или, точнее, после поглощения литовской государственности польскою, Польша стала наследницей всех литовских земель. Киевское Приднепровье не избегло общей участи: с этого года до 1654, в течение 85 лет, левобережная Украйна находится под властью Польши.

Заселение Украйны после 1569 года принимает характер планомерной колонизации; огромные пространства раздаются польским магнатам, которые заселяют их выходцами из более западных частей древней России. Сперва колонизация происходит в пределах правобережной Украйны, с конца XVI века переходит на левый берег, но вглубь степи не проникает. Король Стефан Баторий основывает город Батурин (1575 год); он лежит западнее линии Сулы; еще в XVII веке польская семья князей Вишневецких, коим принадлежала почти вся нынешняя Полтавская губерния, принимает меры к заселению Посулья. Польское правительство озабочено не тем, чтобы колонизация проникла вглубь степи, а тем, чтобы всемерно удержать малороссийский вольный люд от такого проникновения. Ведь заселение связано с борьбой против крымцев, а набеги казаков вызывают не только ответные походы татар, но и угрозы со стороны Порты; беду натворят — «нашкодят» — украинские казаки, а отвечает за них польский король. Отсюда постоянное стремление правительства ограничить число малороссийских казаков.

Польское влияние, а затем господство было не из легко переносимых. Внесение начала сословности, раздача земель польской шляхте, введение крепостного права, ограничение численности казаков, обращение всех, кто сверх этого числа, в крепостных, — вызывают враждебное настроение казачества. С конца XVI века начинается ряд восстаний. Отношения осложняются религиозной распрей. Тяжелая духовная болезнь России и всех славянских государств — смешение начала национального и религиозного — глубоко гнездится даже в католической Польше: для Польши распространять католичество означает полонизировать и обратно — тот не настоящий поляк, кто не католик и притом не латинянин. Совпадение национальной, классовой и религиозной вражды придало борьбе крайнее ожесточение; она длится почти целое столетие — упорная, тяжелая. Со стороны Польши (выражаясь современным языком) — империализм, со стороны казаков — борьба за демократическую свободу; с обеих сторон — победы и поражения, нетерпимость и жестокость. Временами успешные военные действия казаков перекидываются на правобережную Украйну, но автономии казаки добиться не в силах. Даже когда при гетмане Богдане Хмельницком восстание превращается в общее народное движение и охватывает в 1648 году все малороссийское население, успех его, несмотря на ряд первоначальных побед, не приводит к желанной цели. Помощь угнетенным братьям приходит со стороны Московского государства, и в 1654 году левобережная Украйна добровольно признает власть царя и тем освобождается наконец из-под 300-летнего иноземного господства.