Андрей Фурсов - Холодный восточный ветер русской весны

Еще один императив развития КРС – необходимость противостоять дерационализации сознания, причем как по линии собственно когнитивной, познавательной (в частности, нам нужно написать собственную историю и реальную, а не

универсально-восхваляющую историю Запада как геополитического, классового и цивилизационного противника – кстати, именно так на Западе пишут нашу историю, надо учиться; нужна адекватная, без демонизации, но и без профанации история Хозяев Мировой Игры, реальных игроков, а не марионеток), так и по линии информационнопсихологической: когнитивно-аналитические

структуры должны активно участвовать в психоисторической борьбе, интеллектуально-разведывательных операциях, заниматься стратегической разведкой (причем не только настоящего, но также прошлого и будущего), воздействовать на интеллектуальную рефлексию противника, тем более что борьба за будущее перемещается в сферу контроля над психосферой.

И наконец, last but not least, еще одно подстегивает необходимость развития КРС, желательно – международных, глобальных – противника нужно бить на его территории. Дело в том, что в условиях небывалого кризиса – «кризиса-матрешки» – в борьбу за будущее включаются «просыпающиеся» закрытые структуры орденского и неоорденского типа, молчавшие в течение длительного времени, существовавшие в режиме силанума или, как сказали бы в Конторе, «в режиме активного выжидания». Кризис – время перехода к активным действиям. У структур, о которых идет речь, – свое хорошо разработанное знание, это вам не профессорская наука для профанов. Умение отпирать это знание, подбирать к нему ключи, делать своим тоже должно входить в арсенал КРС. Сила закрытых структур – это во многом, а возможно и прежде всего знание, знание реальной истории, ее игроков, ее законов. Знание всегда было властью-знанием, в XXI в. оно становится фактором производства, причем главным. Тот, кто этого не понимает, – заведомый лузер.

Чтобы конкурировать с выступающими все больше в качестве субъектов закрытыми структурами сетевого типа или, если необходимо, доказать право на равное союзничество, нужно свое непрофессорское знание, а для этого нужны соответствующие структуры военно-интеллектуального, если угодно, кшатрийско-брахманского типа, когнитивный спецназ. Грядет последняя Большая Охота эпохи капитализма, не мы ее затеяли, но если надо, то придется заняться охотой на охотника: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути». К необходимости такого подхода подводит нас вся история, особенно отрезок 19132013 гг. В этом плане 2013 г. не отличается от 1913 г. К тому же у Времени есть привычка свертываться листом Мебиуса, восьмеркой, в результате вчерашний день становится завтрашним. Завтрашним «днем» 1913 г. был 1914-й. Война. А в ней побеждает не тот, кто готов умереть, но кто готов умереть, убивая противника, т. е. зная, куда нанести удар.

Всё, что мы видим сегодня, свидетельствует: отрезок истории, на который можно «повесить» знак руны Иса (задержка перемен – чем и была эпоха неолиберальной контрреволюции, включая те 20 лет передышки, которые по стечению ряда обстоятельств получила РФ, – но передышка заканчивается), подошел к концу, грядет эпоха под знаком тройки рун: Турисаз (хаос), Хагалаз (разрыв, разрушение) и Эйваз (борьба, напор). В 2013 г. мир и Россия словно застыли над пропастью, подобно

Дураку с нулевой карты Старших Арканов Таро: рухнет ли он в пропасть или перескочит через неё, чтобы обернуться 21-й картой и обрести весь мир, – это зависит от нас, в том числе и от того, насколько правильно мы поймём своё время и определим направление главного исторического удара. Жизнь в лихие времена – нелёгкая штука. Но как говорят наши заклятые друзья англосаксы, «every acquisition is loss and every loss is an acquisition» («каждое приобретение есть потеря, и каждая потеря есть приобретение»): именно кризисные периоды наиболее благоприятны для изучения социальной реальности, поскольку на переломе эпох обнажаются их скрытые шифры, их ложь, одетая в белые одежды религии, идеологии или наукообразных схем. Наконец, именно в кризисные времена, во времена социальных бурь Россия выскакивала из исторических ловушек. Пусть сильнее грянет буря?

– Вышла Ваша новая книга «Вперед, к победе!» – расскажите подробнее о проблемах, которые в ней рассматриваются.

– «Вперед, к победе!» – сборник статей и интервью, которые я написал за последние 10–12 лет. В название сборника вынесена последняя фраза из знаменитой речи И.В. Сталина от 3 июля 1941 г. – «Вперед, за нашу победу!». В сборнике несколько тематических блоков. Это русская история; Иван Грозный и его опричнина; СССР как геоисторический проект; фигура Сталина и попытки пигмеев-десталинизаторов фальсифицировать историю; феномен капитализма. Последняя статья сборника – «Холодный восточный ветер» как бы закольцовывает его, поскольку в ней я попытался ответить на вопросы, поднятые в первой статье – «Опричнина в русской истории – воспоминание о будущем?». Я глубоко убежден, что субъектом стратегического действия, способным вытащить Россию из исторической ловушки, в которую загнали ее горбачевщина и ельцинщина, может быть только нечто вроде неоопричнины.

– В статье об опричнине Вы говорите об опричном принципе русской истории. Что это за принцип и какие еще принципы организации власти характерны для русской истории? Какие принципы объединяют русскую историю?

– Опричный принцип родился вместе с опричниной, точнее, она была материализацией этого принципа, он решал важнейшую задачу русской власти и русской истории – был средством подавления олигархического принципа. Результатом этого подавляющего действия стали самодержавие и самодержавный принцип. Суть в следующем. В ордынскую эпоху, а точнее в XIV в. в Московском княжестве возник симбиоз князя и боярства – «княжебоярский комбайн». В условиях конкуренции в ордынской системе успеха могли добиться только те русские княжества, верхушки которых выступали как единое целое, в которых знать не грызлась с князем, а поддерживала его. Наиболее преуспело в этом Московское княжество. Обратной стороной княжебоярского единства была определенная зависимость князя от боярства, т. е. мы имеем дело с олигархической системой, возглавляемой сильным князем.

Длительное время у московских князей не было иной опоры, чем боярство. Однако в конце XV в. после присоединения огромных новгородских земель и раздачи их в качестве поместий «детям боярским» (так тогда называли дворян) у князя появилась еще одна – новая социальная опора. В это время остро встала проблема централизации.