Рустем Валаев - Алмаз - камень хрупкий

-- Как же достает твой повелитель эти сокровища? Или он довольствуется тем, что богатства его земли охраняют ядовитые змеи? -- со смехом спросил Ала-уд-дин.

-- Нет, господин, есть способ, благодаря которому каждый год, в первые дни после месяца ливней, казна нашего раджи пополняется крупными алмазами, добытыми со дна этой пропасти.

-- Кто же их достает, если спуститься в пропасть, как ты утверждаешь, невозможно?

-- Есть у Рана Ратан Сингха в Читторе мудрецы, а среди них один, мудрейший из мудрейших, по имени Харнби. Он стар, и очи у него затуманены, но разум его светел, как та звезда, что одна горит в предутреннем тумане.

-- Что же он придумал, твой мудрейший Харнби?

-- О, это произошло не так быстро, как тебе кажется, господин. Мудрейший из мудрейших думал над этим тридцать три дня и тридцать три ночи и, наконец, повелел зарезать самого жирного барана, освежевать его и бросить тушу в пропасть,

-- Твой мудрейший из Читтора решил принести жертву богу Вишну?

-- Нет, -- ответил прохожий, -- наш мудрейший из мудрецов решил, что если бросить тушу жирного барана в пропасть, засыпанную пеплом и алмазами, то камни прилипнут к жиру.

-- Да, но если нельзя достать из пропасти алмазы, то как поднять баранью тушу вместе с прилипшими к ней драгоценными камнями?

-- В том-то и дело, господин, что Харнби--мудрейший из мудрецов. Три года назад, в день свадьбы нашего раджи, в эту пропасть рано утром была брошена баранья туша, а к вечеру Рана Ратан Сингх подарил своей Падмини алмаз величиной с голубиное яйцо. Этот алмаз сверкает так, как ни один камень в мире. Потому и назвали его "Хиндинур", что значит "свет Индии".

-- Скажи мне имя храбреца, который вынес из пропасти драгоценную ноту.

-- У него нет имени, господин. И вовсе он не храбрец: его вспугивают, едва только он поднимается на гору со своей тяжелой ношей.

-- Но кто же он? Клянусь, кто бы он ни был, пусть даже презренный неприкасаемый* [Низшая каста кожевников (чамар), прачек (дхоби), подметальщиков нечистот (чура или пария), дискриминированная высшими индусскими кастами: брахманами (служителями культа), кшатриа (воинами), вайсья (торговцами) и др.], я водрузил бы в его честь мраморный памятник на бронзовом пьедестале.

-- Ты можешь, господин, это сделать. Нужно только, чтобы каменотес высек из белого мрамора широкие крылья, а из черного -- острые когти и загнутый клюв.

-- Кто же это? Беркут или кондор?

-- Ни беркуты, ни кондоры, ни орланы, ни серые и коричневые орлы не опускаются в эту пропасть за добычей, брошенной с горы. Только один белый орел, живущий на снежных вершинах далеких Гималаев, раз в году прилетает сюда. Заметив своим острым взглядом добычу, лежащую на дне пропасти, он поднимается высоко в небо, складывает свои широкие крылья и камнем падает в пропасть, а там, у самых нижних скал, разворачивает могучие крылья и останавливает свое бесстрашное падение.

-- Благодарю тебя, старик, за то, что ты мне все это рассказал. Когда у меня будет время, я взгляну на алмаз твоего раджи и на его красавицу Падмини.

-- Что ты говоришь, безумный! Разве ты не знаешь, что по законам раджпутов чужеземец, который посмеет взглянуть на жену раджи, должен быть обезглавлен до наступления утренней зари? Так было, так есть и так будет!

-- Ваши законы не для меня.

-- А кто ты такой, что так непочтительно говоришь о моем радже и о законах раджпутов?!

-- Я -- царь царей, властитель Дели, великий Ала-уд-дин Кхилджи!

С этими словами всадник пришпорил коня и ускакал вместе со своим слугой, а старик долго глядел из - под красного тюрбана вслед умчавшимся всадникам.

II.Из этой главы читатель узнает о нелепой причине, побудившей Ала-уд-дина Кхилджи напасть на раджпутов, и о самой несправедливой из всех войн.

Когда взмыленные кони, приустав, сбавили бег и пошли рысью, перед всадниками открылась сказочная панорама: вдали показались вершины гор, сверкавшие в отблесках заходящего солнца так, словно были покрыты кашмирскими шелковыми платками, а внизу, под оранжевыми скалами, в изумрудной зелени пальм и папоротников, алели ярко - карминные канны, и казалось, что кто-то расстелил для молитвы огромный хорасанский ковер и позабыл его свернуть. А совсем рядом, в каких-нибудь пятистах шагах, за Южным холмом высилась крепость с зубчатыми стенами, окруженная глубоким рвом, наполненным прозрачной водой, в которой отражались разводной мост с ажурными перилами и бескрайнее бирюзовое небо.

"Так вот где живет со своей красавицей Падмини вождь раджпутов, непокорный и непокоренный Рана Ратан Сингх! -- подумал властитель Дели.-Что ж, придет час, когда он узнает все могущество и величие Кхилджи!". Пришпорив коня, Ала-уд-дин галопом промчался мимо крепости со своим слугой Чандрой.

Долго ехали всадники по знойной пустыне Раджпутаны. Только изредка им попадались оазисы с глубокими колодцами и небольшими участками темной земли, на которой росли колючие кактусы, розовые олеандры и финиковые пальмы. Наконец путники прибыли в свою древнюю столицу Дели.

На другой день, по случаю благополучного возвращения Ала-уд-дина Кхилджи, в мраморном летнем дворце, среди хрустальных фонтанов и каменных скульптур, было устроено пиршество. В золотых чашах, усыпанных самоцветными камнями, слуги подносили придворным и гостям холодное кокосовое молоко и сладкий апельсинный сок, а в бронзовых и серебряных хайдарабадских вазах -гроздья золотистых бананов, груды ананасов и самых нежных из всех тропических фруктов -- розоватых плодов манго.

А когда над Дели опустилась вечерняя прохлада и в зал вошел Ала-уд-дин Кхилджи, начался бхаратнатьям -- древнеиндийский танец, в котором жестами, мимикой, движениями плеч, кистей рук и гибких пальцев танцовщицы изображали то порхающих бабочек, то летящих птиц, то раскрывающиеся на утренней заре цветы лотоса.

Постепенно Ала-уд-дин Кхилджи забыл о своей встрече со стариком и о вожде раджпутов Рана Ратан Сингхе. Только лу -- самум, прилетевший из Читтора, поднявший в Раджпутане тучи песку и обрушивший их на Дели и главный дворец Ала-уд-дина,-- напомнил ему о красавице Падмини. Вспомнив о ней, он захотел взглянуть на женщину, о которой говорили, что равной ей по красоте не было и нет на свете.

Это желание возникло у него на закате солнца. Затем оно повторилось на заре следующего дня и уже не покидало его.

Но чтобы исполнить эту прихоть, нужна была война. Настоящая кровопролитная война с потерей части своего войска, боевых слонов и верблюдов.

Настоящего повода или даже значительной причины для объявления войны раджпутам у Ала-уд-дина Кхилджи не было.

Однако не было у него также ни одного случая в жизни, когда он -властитель Дели Ала-уд-дин Кхилджи -- не исполнял самого невероятного, пусть даже нелепого своего желания или очередного каприза.