Максим Калашников - Прорваться в будущее. От агонии – к рассвету!

«Модернизационный консерватизм», принятый на съезде правящей партии в 2009 году, по мнению Аверьянова, шизофреничен, ибо созданная система блокирует всякую возможность развития страны. У нашей «топ-элиты» есть лишь один шанс инновационного прорыва. Это шанс в том, что она убедит крупный международный капитал в том, что часть их инновационных предприятий имеет смысл разместить на территории Российской Федерации. Однако инновационные технологии и мозги легко перебрасываются из одной точки планеты в другую. Туда, куда велят Большие Деньги. И такой модернизационный проект у нас под исполнительным руководством, скажем, А. Чубайса возможен.

Мы же в «Русской доктрине» (2005 г.) и последующих трудах говорили о совершенно другом развитии. Без шизофренического «консерватизма», галлюцинирующего модернизацией. Мы имели в виду консерватизм динамический, предусматривающий быстрый обмен смыслами и действиями между левым и правым полушариями. Консерватизмом он является потому, что способен в таком быстром обмене и круговороте смыслов и действий удерживать целое, динамическим – потому что учится жить в состоянии неустойчивого равновесия, упреждая реакции внешней среды. Стать динамическими консерваторами значит, оставаясь русскими и опираясь на Россию, превратиться в виртуозов такого состояния неустойчивости, нестабильности, не подчиняющихся хаосу, а владеющих им.

По словам эксперта, динамический консерватор – хозяин хаоса, чувствующий себя в условиях быстрых перемен как рыба в воде. Играющий на опережение, по заветам графа Александра Суворова. Консерватизм не вечно обороняющихся, но непрестанно наступающих, «когда голова хвост не ждет». Когда инициатива перехватывается.

Именно в перехвате исторической инициативы и состоит глубинный смысл русской опричнины, убежден директор ИДК. По его словам, недавно замглавы президентской администрации Владислав Сурков дал интервью «Ведомостям», где сказал о том, что подлинной модернизации нужна не предварительная политическая модернизация (читай – либерализация № 2), а, напротив, реализация авторитарной модели. Дословно: «Консолидированная власть в России – это инструмент модернизации, и, смею вас уверить, он – единственный».

«Сильные слова. И тут же В. Сурков признает, что в РФ авторитарно-дирижистские методы и так задействованы «на пределе» существующей системы. Это и есть патовая ситуация, о которой я говорил в самом начале, – отмечает Виталий Аверьянов. – К либералам пойти нельзя, потому что получится не модернизация, а разворовывание. Но и укрепить авторитарную модель нельзя, потому что Система не выдержит.

Тупик? Нет. Для реальной инфраструктурной и технической модернизации в стране нужны социальная и кадровая модернизация. Но никак не повтор 1990-х! Нужна модернизация по-русски, или новая опричнина. Нужно перетряхнуть нынешнюю систему и стать консерваторами не для себя, а для Бога и народа. Необходимы новые люди и в науке, и в управлении, и в обеспечении безопасности. Нужен новый социальный порядок, когда в чести тот, кто служит. Таков принцип опричнины.

Что такое «консерватизм для себя, любимых», предлагаемый нам сегодня нынешними «боярами»? Это коррупция и неприкосновенность коррупционеров как потребителей стабильности всей системы. Он предлагает сохранение кланового статус-кво как условие благополучия кланов и корпораций. Это – игра на разделении интересов, на олигархической удельности и неофеодальных отношениях. Т. е. это – сговор против самой возможности предъявления целей целого, самой постановки вопроса о национальном интересе как целом. Как следствие – вечная имитация деятельности на возрождение страны».

По мнению эксперта, обстановка в современной РФ очень похожа на олигархат XVI века, в борьбе с которым царская власть и выработала модель самодержавия. Именно через опричнину, причем ее принципы (и здесь В. Аверьянов согласен с А. Фурсовым) возрождались неоднократно. Но означает ли это, что опричнина – крайняя мера? Отчасти – да, а отчасти – нет. Ведь можно ввести опричнину упреждающим образом, не доводя страну до крайности. Одно ясно: чем больше будет доминировать «боярская модель», тем более разрушительной в социальном плане окажется новая опричнина.

«Поэтому вводить ее нужно как можно раньше, – доказывает В. Аверьянов. – Тем меньше будет у нее издержек».

Эксперт считает, что ненависть к Ивану Грозному (а ненавидеть и любить этого вечно актуального царя продолжают вот уже пятый век подряд!) объясняется ненавистью к усилившейся России. Ненавистью к ней как к таковой. Грозный не боялся заниматься историческим творчеством, а сегодня в нашей политике – явный дефицит такого творчества. Применяются заемные схемы. Иоанн IV выступает как символ национального творчества, создававшего в России собственные национальные формы и институты. Они не отрывались от мирового опыта, но и не «калькировали» его бездумно.

Правление Грозного – инновации во всех сферах, прежде всего – социальные, ибо в тот век формировалось социальное ядро России. Но были и инновации политические, культурные, торгово-экономические, военные. Это и технические инновации: развитие русской артиллерии, появление книгопечатания. А духовные инновации? Ведь эпоха Грозного – время состоявшегося духовно-культурного лица страны. Формируются каноны летописного свода, созывается Стоглавый собор, вводятся сами понятия «Святая Русь» и «Россия».

«Но главными тогда были именно социальные инновации, к коим относится опричнина», – считает В. Аверьянов.

Опричнина заложила принцип служения, и его уже никогда и никто из последующих государей не отвергал. Критика Грозного актуальна для нынешних врагов России. А для сегодняшней «элиты» очернение Грозного служит профилактикой от того, что она называет «политическим экстремизмом». Она не хочет возникновения такой власти, которая пресекает то, что при Иване IV назвалось крамолой. Она не хочет ограничения своего права на воровство и сверхпотребление, на безответственность и некомпетентность. Строя аналогии «Грозный – Сталин», эта «элита» пытается не допустить самой возможности возникновения власти, ориентированной не на олигархические, а на национальные интересы.

Главный же политический смысл опричнины – в перехвате реального политического суверенитета, причем за очень короткий срок.

Те, кто попадал в опричнину (а отбор, по мнению В. Аверьянова, был тщательным), попадал в сферу прямой связи с царем. Через опричнину началось «выращивание имперского позвоночника России». Смысл опричнины был все же не в смене элиты, полной или частичной, а в выдвижении именно служилой элиты. Было прямо сказано: и собственностью, и безопасностью, и честью, и славой в государстве будет обладать лишь тот, кто служит ему как целому, тот, кто его укрепляет и обороняет от врагов. Все остальные мотивы отступали далеко на задний план. И репрессии опричнина вела, но не по классовому признаку, а по принципу «Уничтожаем тех, кто против примата служения стране».