Юсиф Джафаров - Гунны и Азербайджан

Теперь на основании вышеизложенного можно попытаться в общих чертах реконструировать ход исторических событий на Кавказе, связанных с сообщениями о гуннах Дионисия Периегета, булгарах Анонимного хронографа 354 г. и гуннах (хазарах и барсилах) армянских источников. Видимо, около 215/6 г. хазары и барсилы, пройдя через Дербентский проход, под предводительством своего вождя Внасепа Сурхапа, вторглись в Албанию, но на правом берегу Куры были разбиты армянским царем Валаршем, который пал в сражении с ними (Бар Дайсан, Мовсес Хоренаци).

Через 10 лет, в 225 г., гунны (т. е. те же самые хазары и барсилы) вновь появились в Закавказье, но на этот раз уже в качестве наемников Хосрова в созданной им коалиции против первого сасанидского шаха Ардашира I (Агафангел).

Затем на протяжении более 80 лет вторжения с Северного Кавказа не фиксируются в источниках. Вероятно, это было связано с перегруппировкой в среде кочевых племен Восточного Предкавказья и укреплением гуннов на территории Северного Дагестана, с этого времени именовавшегося «землею гуннов», а впоследствии известном в византийских источниках как Берсилия — Барсалия (родина хазар), получившая свое название от этнического имени барсил, игравших в этот промежуток времени, очевидно, главную роль среди племен этого региона. С другой стороны, именно в этот период времени (вторая половина III в.) в грузинской историографии появляются сведения о многочисленных набегах на Иберию (Грузия, Картли) алан, (овсов), начиная с царствования Амазаспа — 18-го царя Картли, согласно Леонтия Мровели. Это было вызвано, несомненно, активизацией внешней политики аланского объединения в отношении Западного Закавказья.

В первом десятилетии IV в. барсилы под предводительством своего вождя, названного в «Истории Тарона» Зеноба Глака «царем севера Тедрехоном», через Дербентский проход вновь вторглись в Албанию, но на Гаргарейской равнине были разбиты армянским царем Трдатом III (Агафангел, Хоренаци). Именно в это время гунны, ослабленные военным поражением в Албании, очевидно, и оказались в политической зависимости от своих южных соседей маскутов, царь которых Санесан в этой связи был назван Фавстосом Бузандом «повелителем многочисленных войск гуннов». [2] В данном случае указание Бузанда на «многочисленные войска гуннов» вряд ли следует понимать буквально, поскольку этот автор довольно часто прибегает к гиперболам, отдавая дань победам армянского оружия.

В конце 30-х гг. IV в. гунны приняли участие в набеге северокавказских племен на Армению вместе с аланами и маскутами, в то время как раньше они упоминались вне связи с последними, а в начале 60-х гг. IV в. уже только с аланами они выступили в качестве наемников армянского царя Аршака против сасанидского шаха Шапура II (Бузанд). Приблизительно в это же время латинский источник фиксирует булгар среди северокавказских племен ( Анонимный хронограф , 354 г.).

Сообщение Фавстоса Бузанда об участии гуннов и алан в закавказских событиях начала 60-х гг. IV в. является последним их упоминанием в серии последовательных сведений армянской историографии о кочевниках Кавказа вплоть до начала V в. Последние десятилетия царствования Шапура II были насыщены напряженной политической борьбой и военными столкновениями с Римской империей в Закавказье, в частности в Армении. В 371 г. ставленник императора Валента (364 — 378) армянский царь Пап (369 — 374) при помощи римских войск стал вести активные действия против сасанидского Ирана, что привело к крупному военному столкновению римских и армянских войск с армией Шапура II на Дзиравском поле у горы Нпат в Армении. В этом сражении северокавказские племена не принимали никакого участия, тогда как раньше столь значительные военные операции в Закавказье обычно без них не обходились. Чем было вызвано это обстоятельство? Нам остается неизвестным, в силу каких причин события, происходившие в это время на Северном Кавказе, не попали в поле зрения армянских источников, подробно осведомленных о событиях того же времени в Закавказье. Между тем именно в это время на Северном Кавказе происходили грандиозные по своим масштабам и последствиям исторические события, всколыхнувшие весь степной мир Евразии. Видимо, в самом конце 60-х гг. IV в., форсировав Волгу, в степи Северного Кавказа хлынула основная масса гуннских племен; начался второй, главный этап движения гуннов из Азии в Европу и появление их в Юго-Восточной Европе.

Современник этих событий Аммиан Марцеллин дает следующее классическое описание гуннов.

«Семенем всех несчастий и корнем разнородных бедствий, которые возбудила воинственная ярость обычным, все смешивающим пожаром, послужила, как нам известно, следующая причина. Племя гуннов, о которых мало знают древние авторы, живет за Меотийскими болотами у Ледовитого океана и превосходит всякую меру дикости.

При самом рождении делаются на щеках ребенка глубокие надрезы острым оружием для того, чтобы рост выступающих в свое время волос притуплялся образующими морщины рубцами, и, таким образом, они стареют безбородыми и лишенными всякой красоты, подобно евнухам; все они отличаются плотным и крепким телосложением, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что можно принять их за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытесываются при постройке мостов.

При столь неприятном человеческом облике они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями полевых трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и нагревают парением.

Они никогда не сооружают никакие строения и питают к ним отвращение как к гробникам, отрешенным от обычного людского обихода. У них нельзя найти даже прикрытого тростником шалаша; кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду, и на чужбине они не входят в жилище за исключением крайней необходимости: у них даже не считается безопасным находиться под кровлей.

Они одеваются в одежды холщовые или сшитые из шкурок лесных мышей; у них нет различия между домашней и выходной одеждой; раз надетая туника устарелого цвета снимается или меняется не раньше, чем от долговременного гниения расползается в лохмотья.

Головы они покрывают шапками, а волосатые ноги защищают козьими шкурами; обувь, не пригнанная ни на какую колодку, мешает выступать свободным шагом. Поэтому плохо действуют в пеших стычках, но зато как бы приросли к своим выносливым, но безобразным на вид коням: на них каждый из этого племени ночует и проводит день, покупает и продает, ест и пьет и, пригнувшись к узкой шее своего коня, погружается в глубокий сон.