Аглая Топорова - Украина трех революций

22 января было объявлено и о первых погибших Сергее Нигояне и Михаиле Жизневском. Белорус Михаил Жизневский специально приехал в Киев, чтобы поддержать Майдан. Сергей Нигоян, этнический армянин, родом из Днепропетровской области, незадолго до своей трагической гибели успел записать ролик, где он читает по-украински стихи Тараса Шевченко. Вообще момента гибели Жизневского и Нигояна никто не видел. Было много версий того, откуда возле баррикад на улице Грушевского появились их тела. Кто-то якобы видел их умирающими в здании Парламентской библиотеки, где майдановцы разместили полевой госпиталь. Кто-то видел умирающего Нигояна в помещении захваченного демонстрантами Украинского дома.

Погибли они не от осколков светошумовых гранат, а были застрелены картечью из охотничьего ружья. А поскольку точное место их гибели неизвестно, то и определить, откуда в них стреляли, невозможно. Впрочем, виновники гибели Сергея Нигояна и Михаила Жизневского не установлены до сих пор.

Хоронили их со всевозможнымии почестями. А после первой реальной крови на Грушевского президент Украины Виктор Янукович наконец пошел на переговоры с представителями оппозиции.

Результатом этих переговоров стала договоренность об отмене «законов 16 января» и отставке премьера Николая Азарова. Не лишенный своеобразного чувства юмора Виктор Янукович предложил Арсению Яценюку пост премьер-министра, а Виталию Кличко пост вице-премьера по гуманитарным вопросам. Это вызвало множество шуток, хотя майдановцы и обиделись в очередной раз на Януковича за столь явное издевательство над прославленным боксером Кличко. Многие даже предполагали, что главой МВД в таком случае должен стать уже дважды занимавший этот пост и даже отсидевший за превышение власти и должностных полномочий Юрий Луценко.

Оппозиционеры были в панике. С одной стороны, им явно хотелось принять эти предложения и закончить уже полубессмысленное стояние на Майдане. С другой — они прекрасно понимали, что, войдя в правительство, потеряют депутатскую неприкосновенность, и что уж мог устроить им Янукович после этого, было ведомо одному богу. Пример Юлии Тимошенко, Юрия Луценко и других высокопоставленных чиновников времен президентства Ющенко, отправившихся при Януковиче на нары, их совсем не вдохновлял.

Была и третья сторона проблемы. Поход во власть нужно было согласовывать не только с политическими партнерами, но и с Майданом. А «тритушки», напомню, не были ни инициаторами, ни лидерами Майдана. Там были свои вожаки и свои герои. Более того, выход Яценюка, Кличко и других парламентских оппозиционеров на сцену Майдана никак не добавлял им симпатий потенциальных избирателей. Поэтому как бы ни хотелось лидерам оппозиции принять предложения президента или потребовать от него чего-то другого, нужно было идти на площадь и объяснять что-то народу.

Лидеры оппозиции, точнее их пиарщики, подошли к проблеме творчески. Выйдя на сцену, они понесли такую ахинею, что, мне показалось, я перестала понимать украинский язык.

Но задача перед ними стояла действительно сложная: нужно было сказать все и одновременно не сказать ничего конкретного. Добиться ощущения того, что Майдан одобрил их решение, каким бы оно впоследствии не оказалось.

Видимо, именно поэтому Арсений Яценюк произнес тогда свою выдающуюся фразу: «Я с позором жить не буду. Завтра пойдем вперед. Если пуля в лоб, значит — пуля в лоб!»

Украинское общество устроено так, что все остальные слова и мысли господина Яценюка после подобного заявления были уже неинтересны никому. Пуля в лоб для Кролика (одно из прозвищ Арсения Петровича) — хаха-ха. Обсуждение этого важнее и интереснее будущих действий правительства.

В общем, после пули в лоб («куля в лоб» — укр .) никому уже и в голову не пришло думать о том, какие предложения приняли или не приняли оппозиционеры.

Тем более что на первый план Майдана вышли новые герои — Правый сектор.

В 2013 году никому бы и в голову не пришло, что объединение разочарованных бездействием и недостаточной оппозиционностью традиционных правых организаций и партий вроде Украинского народного руха, Конгресса украинских общин, УНА-УНСО, «Тризуба имени Степана Бандеры» — практически городских сумасшедших — окажется символом украинского радикального протеста и страшилкой для населения России и юго-востока Украины. В то время самой страшной неофашистской группировкой считалось Всеукраинское объединение «Свобода», которая сенсационно прошла в парламент в 2012 году. Однако в ходе протестов 2013–2014 годов «свободовцы» особо героически себя не проявили. Их вполне устраивала роль ни на что не влияющей, но яркой парламентской фракции. Поэтому на Майдане и вокруг него «Свобода» ограничивалась лишь участием в молебнах и пении гимна Украины. Наиболее идейным «свободовцам» несколько раз удавалось напасть на промайданных левых активистов. Впрочем, на чьей стороне в этих стычках был успех, сказать сложно.

Организации, которые позже стало принято именовать Правым сектором, относились к левым куда лучше. Их объединяла идея революции. Колиивщины, какой бы смысл они ни вкладывали в это слово. Насильственного свержения власти. Социально-национальной революции. Или национально-социальной революции. Что именно они имели в виду, они и сами не смогли бы объяснить. Но в январе 2014 года Правый сектор внезапно оказался — или показался — главной движущей силой протестов на Грушевского.

Сам по себе Правый сектор не представляет ничего интересного. А его невероятное возвышение — всего лишь пример украинских пиар-технологий, способных превратить компанию недалеких, хотя и не лишенных гуманитарного образования пьянчуг с революционной риторикой в мощную военизированную организацию.

Я близко знакома с Артемом Скоропадским, гражданином России, бывшим сотрудником газеты «Коммерсантъ-Украина» — одним из пиарщиков и идеологов Правого сектора, поэтому достаточно хорошо представляю себе, о ком и о чем рассказываю.

И именно абсолютной фиктивностью Правого сектора вызваны бесконечные шутки майдановцев про угрозы, исходящие от Правого сектора, «визитку Яроша», «террористов-правосеков» и т. д. Иногда создается такое впечатление, что Правый сектор придуман и создан специально для того, чтобы обесценивать любые разговоры о фашизме, национализме и милитаризме на сегодняшней Украине.

Впрочем, в те несколько дней января, пока в украинском обществе и медиа не разобрались, кто именно является членами Правого сектора и кто за ним стоит, в могуществе и протестном потенциале этой организации были уверены даже столь скептически настроенные по отношению к Майдану люди, как адвокат и общественный деятель Татьяна Монтян.