Аглая Топорова - Украина трех революций

К тому же жители востока и юго-востока Украины ко второму туру выборов были запуганы возможным приходом к власти националистов — слово «бандеровцы» тогда еще не было популярным — в лице Виктора Ющенко, ровно в той же мере, что и жители Киева были запуганы «донецкими бандитами».

Явка во втором туре выборов 2004 года была рекордной. Люди по несколько часов простаивали в очередях на избирательных участках. На самих же участках была полная неразбериха. Позже оппозиция назовет эту неразбериху технологией фальсификации народного волеизъявления. Однако, я думаю, что никакого злого умысла тут не было. Действительно, многие избиратели не могли найти свои фамилии в списках для голосования, а многим не дали возможности проголосовать из-за разночтений в паспортах и списках. Но это было скорее следствием обычного бардака, в том числе и связанного с отсутствием на тот момент норм, по которым записанные по-русски имена и фамилии адаптировались в украинском делопроизводстве. А также с тем, что обычно в то время в избирательные комиссии пристраивались подзаработать по знакомству, и что делать в сложных или спорных ситуациях, не знал никто. Только после «оранжевой революции» политики оценили потенциал, заложенный в работе комиссии на каждом участке, и начали — в том числе при поддержке разнообразных фондов — готовить для этого специальных людей.

Весь день выборов (21 ноября) оппозиционные сайты передавали информацию о вопиющих нарушениях на выборах — «каруселях», махинациях с открепительными талонами и т. д., ближе к ночи появилась информация о некоем «транзитном сервере» — звучало это красиво, но понимания не добавляло. Все и так знали, что власть выборы фальсифицирует, но мы должны выйти и отстоять свое право на честные выборы.

Утром 22 ноября ЦВК объявила, что, по предварительным данным, выборы выиграл Виктор Янукович: он получил 49, 42 % против 46,69 % у Виктора Ющенко.

Обалдевшие от такой несправедливости киевляне отправились на площадь Независимости.

Там уже все было готово к приему гостей. На сцене стоял сам кандидат в президенты, его соратники по партии, лидеры других оппозиционных фракций парламента — Юлия Тимошенко (Блок Юлии Тимошенко) и Александр Мороз (Соцпартия), деятели науки, культуры и спорта.

Пели гимн Украины. Основным тезисом выступавших был «У нас украли победу», а лозунгом «Ющенко — так!». Ораторы проклинали действующий режим и требовали пересчета голосов, пересмотра итогов выборов и вообще любых действий, направленных на борьбу с режимом. Всех звали на площадь. «Звоните друзьям, — неслось со сцены, — пусть они тоже приходят поддержать нас».

Поскольку люди шли на Майдан сплошным потоком — бросали работу целыми офисами — и толпа все увеличивалась, то на площади и вокруг нее неожиданно выключилась вся мобильная связь. Позже телеоператоры объяснили, что такого наплыва публики просто не выдержало оборудование, однако в тот момент внезапное отключение телефонов произвело по-настоящему зловещее впечатление.

Вообще первые несколько часов «оранжевой революции» выглядели трагически и ярко. Оранжевые транспаранты и флаги на фоне серого неба, поток людей, постепенно занимающих всю площадь, цвет нации на сцене, ожидание кровавого разгона. Люди на сцене говорили так, словно они готовы умереть за свои идеалы прямо сейчас, не сходя с места, пожертвовать собой ради великой идеи украинской демократии. Архаический для русского уха украинский язык добавлял их речам торжественности и исступления. Страшно на площади не было, было ощущение творящейся прямо на глазах истории. Я стояла в противоположном сцене углу Майдана и утешала себя тем, что в случае прихода карателей смогу убежать по улице Городецкого. Но было невероятно интересно, что будет, если каратели все же придут. Неужели всех этих прекрасных людей отведут на находящийся рядом стадион и расстреляют, как в Чили? Других вариантов развития событий лично моя фантазия почему-то не предлагала.

На улице было страшно холодно. Митинг продолжался, и, судя по всему, никто не собирался его разгонять, наоборот, людей прибывало все больше и больше. Их проходу не препятствовали. На сцене тоже не происходило ничего страшного или особенно интересного. Рок-звезды пели уже приевшиеся за время предвыборных митингов хиты, толпу заводили криками «Ющенко — так!» и «Бандитам тюрьмы!», ораторы продолжали рассказывать о фальсификациях на выборах, некоторые даже с точностью до процента зачитывали, где, на каком участке и каким именно образом это было сделано. На гигантском экране в углу площади транслировали новости «5 канала». Новости эти были пафосными и пугающими одновременно. Например, сообщалось про только что уволенную преступной властью сурдопереводчицу с государственного Первого национального канала. Эта смелая женщина, вместо того чтобы работать с официальной информацией, в прямом эфире сообщила, то есть на языке жестов передала своим глухонемым зрителям, что выборы фальсифицированы, и всем нужно собираться на Майдане.

Передавали также, что в Киев для урегулирования конфликта срочно вылетел Лех Валенса. Сообщали и о готовящейся в Киеве спецоперации российского спецназа. Впрочем, о российских десантниках, подбирающихся к Киеву тайными тропами, сообщали за время «оранжевой революции» столько раз, что уже тогда они стали своеобразным мемом, симптомом революционной истерии.

В какой-то момент сообщили, что президент России Владимир Путин поздравил Виктора Януковича с победой на выборах. Народ на площади встретил эту новость дружным криком «Ганьба!».

Власть никак не реагировала. Более того, на сцену вышел мэр Киева Александр Омельченко, поддержал кандидата Ющенко и фактически легитимизировал своим присутствием все происходящее.

На площади начали возводить палаточный городок. Стало ясно, что протест затянется надолго, правда, тогда еще никто не предполагал, что демонстранты уйдут с площади только перед инаугурацией Виктора Ющенко, состоявшейся 23 января 2005 года. И происходящее как-то стремительно надоедало.

Об «оранжевой революции» написаны километры репортажей и воспоминаний. Более того, каждый, кто хоть раз побывал на Майдане-2004, сохранил об этом какие-то свои особенные воспоминания, часто совершенно расходящиеся с воспоминаниями даже тех, с кем он стоял рядом.

Кто-то, как я, например, помнит в подробностях лишь первые три дня — дальше было уже не интересно; кто-то, наоборот, присоединился к акции протеста значительно позже; кто-то думал, что на Майдане решается судьба страны; кто-то просто ходил туда поесть и потусоваться в приятной компании. Для кого-то Майдан долгое время оставался лучшим воспоминанием жизни, а для кого-то — жесточайшим разочарованием.