Аглая Топорова - Украина трех революций

Многочисленные друзья и коллеги Гонгадзе — а журналистом и вообще человеком он был достаточно известным — забили тревогу. Прокуратура возбудила уголовное дело. Кроме того, стало известно, что еще в июне 2000 года Георгий подал в Генеральную прокуратуру Украины заявление о том, что за ним следят неизвестные ему люди. Однако прокуратура отреагировала на это формально: Гонгадзе сообщили, что будет проведена проверка. Прокуратура тогда выяснила, что номер машины, который указал в своем заявлении Гонгадзе, давно снят с регистрации и, собственно, этим ограничилась.

2 ноября 2000 года в ста километрах от Киева в лесополосе возле города Тараща было обнаружено обезглавленное полуразложившееся тело, в котором по некоторым признакам — барсетка, украшения, осколки от ранения, полученного в ходе грузинско-абхазской войны, — опознали Георгия Гонгадзе. Тем не менее Генпрокуратура Украины признала факт смерти журналиста только через четыре месяца — 27 февраля 2001 года.

28 ноября 2000 года глава Социалистической партии Александр Мороз прямо на заседании Верховной рады обнародовал записи, якобы сделанные майором госохраны Николаем Мельниченко в кабинете президента Украины Леонида Кучмы. Фрагменты записей телефонных разговоров второго президента Украины, посвященные Георгию Гонгадзе, кажется, знают наизусть все украинцы — их не только на протяжении многих лет цитировали СМИ, но и сами граждане с упоением пересказывали их друг другу. Потому что разговоры эти действительно впечатляют. Вот, например, диалог, приписываемый Леониду Кучме и тогдашнему главе его администрации Владимиру Литвину от 3 июля 2000 года:

Кучма:Ты давай мне этого самого по «Украинской правде» и… будем решать, что с ним делать. Он просто оборзел уже.

Литвин:Дело завели.

К.: Ні, мені справа не обов’язкова. «Украинская правда», ну это совсем уже, б***, оборзели. Подонок, б***. Грузин, грузин, блин. Депортировать його, бл***, в Грузію і викинуть там на х***. Отвезти єго в Грузію і кинуть там, чеченцы надо, чтоб украли его.

Или вот разговор Кучмы и тогдашнего главы МВД Юрия Кравченко от 10 июля 2000 года:

Кучма:Значит, вивезти його, роздягнуть, б***, без штанів оставить, хай сидить…

Кравченко:Ми обстановочку вивчаєм: де він ходить, як ходить. Там у нас на зв’язку сидить. Ось трошки, трошки треба вивчити, ми зробимою. В мене зараз команда боєвая, орли такіє, все, що хочеш зроблять. (Мы изучаем обстановочку, где он ходит, как ходит. Там у нас на связи сидит. Еще чуть-чуть нужно изучить, и мы сделаем. У меня сейчас команда боевая, орлы такие, что все, что хочешь, сделаю.)

Обнародование «пленок Мельниченко» вызвало на Украине массовые протесты.

Об исчезновении и убийстве Георгия Гонгадзе написано очень много, прошло множество судебных заседаний, осуждены организатор и исполнители убийства. Тем не менее ясности в том, что произошло с журналистом в ночь с 16 на 17 сентября 2000 года, нет до сих пор. Более того, так называемое «таращанское тело» до сих пор не похоронено. Разрешения на это до самой своей смерти в ноябре 2013 года не давала мать Георгия Леся Гонгадзе, не признававшая в обезглавленном теле своего сына, несмотря на несколько генетических экспертиз, подтвердивших принадлежность «таращанского тела» погибшему журналисту.

Впрочем, «пани Леся», как принято было называть ее в украинских СМИ, в принципе отличалась некоторыми странностями. Спустя несколько лет после исчезновения Георгия она заявила ряду СМИ, что получила от сына письмо. Он, мол, находится в одной из психиатрических больниц Днепропетровска, впрочем, никто тогда не потрудился как-либо изучить эту информацию — ни озаботиться эмоциональным и психическим состоянием убитой горем матери, ни выяснить, получала ли она подобное письмо, и если получала, то кто и зачем мог бы так жестоко поиздеваться.

Незадолго до этого в интервью одному из украинских изданий госпожа Гонгадзе сделала также сенсационное в контексте исчезновения и убийства Георгия признание о том, что у погибшего журналиста, оказывается, был брат-близнец, похищенный еще в роддоме: «Я прекрасно помню момент, когда они родились и как плакали на руках у медсестры. Роды были очень тяжелыми, и когда я пришла в себя после наркоза, то увидела на запястье только одну бирку. В медицинскую карту также вписали только одного ребенка. Мужу сначала сказали про рождение двойни, а потом, что один из них умер. Никаких документов ни про рождение, ни про смерть моего второго ребенка в деле не было. Я требовала, чтобы мне его вернули или показали тело, но ничего не добилась. Главврач просто выгнала меня из больницы… А через год ее осудили. Статья в газете про этот процесс так и называлась «Волки в белых халатах». Но ребенка мне так и не вернули. Спустя три года новый главврач показал мне документы о том, что ребенок умер. Но тогда, в 1968-м, никаких записей в документах родильного дома не было».

Отметим, что согласно официальной биографии Георгий Гонгадзе родился в 1969 году. А историю про близнецов Леся Гонгадзе рассказывала в качестве аргумента в пользу того, почему, несмотря на результат ДНК-экспертиз — немецкой и украинской, подтвердивших принадлежность «таращанского тела» Георгию Гонгадзе, она так и не признала в нем своего сына и не разрешала похоронить. Леся Гонгадзе умерла в ноябре 2013 года, но «таращанское тело» все еще находится в морге бюро судмедэкспертизы Киева.

Украинские СМИ с большой охотой давали Лесе Гонгадзе высказаться, но дальше никаких расследований на основании ее слов не делали. Встречалась госпожа Гонгадзе и с тремя украинскими президентами — Леонидом Кучмой, Виктором Ющенко и Виктором Януковичем. Накануне встречи с последним в июле 2010 года мать журналиста заявила «Украинской правде», что у нее «есть свои выводы и свои секреты с Генпрокуратурой, которые она не может разглашать», но готова поговорить об этом с президентом и надеется, что президент прислушается к ее предложениям.

Впрочем, подробности встречи с Януковичем Леся Гонгадзе журналистам сообщать отказалась. Но поскольку в официальной информации о ходе расследования дела Гонгадзе ничего не изменилось, можно предположить, что встреча «пани Леси» с очередным президентом имела сугубо ритуальный характер.

Леся Гонгадзе изрядно мешала сотворению мифа о своем сыне: отказывалась признать его погибшим и похоронить, выступала против установки ему памятника в Киеве — в результате изначально задуманный как памятник Георгию Гонгадзе киевский монумент превратился в абстрактный «памятник погибшим журналистам», не ходила на ежегодные траурные мероприятия, которые устраивали украинские журналисты прямо на площади Независимости.