Михаил Шевченко - Крепостная Россия. Мудрость народа или произвол власти?

В руках помещиков отрезки превратились в сильнейшее орудие экономического угнетения и притеснения «освобожденной» деревни. Они были одной из главных опор, на которой в пореформенный период базировались исключительно тяжелые, кабальные виды аренды и средневековые «отработки». В.И. Ленин писал: «Русская земско-статистическая литература обогатила науку политическую экономию описанием замечательно оригинального, самобытного, едва ли где-нибудь виданного еще на свете, способа ведения помещичьего хозяйства. Это – хозяйство посредством отрезных земель»[393].

Кроме отрезков настоящим бедствием для крестьян явился обмен угодий. Согласно Великороссийскому местному положению, обмен угодий разрешался при обнаружении в недрах крестьянских наделов минеральных источников или каких-либо полезных ископаемых, в том числе и торфа, а также в случае намерения помещика провести по земле крестьян дорогу, ирригационные каналы и т. д. Фактически же дворяне могли провести обмен угодий всегда, когда это было им выгодно.

Обмен угодий служил еще одним средством, при помощи которого дворянство грабило массы крепостного народа. Нередко обмен угодий сопровождался насильственным перенесением крестьянских усадеб с одних мест на другие. Необходимость этого помещики чаще всего обосновывали правилами противопожарной безопасностью в связи с близостью расположения крестьянских изб от барских строений. Но это был лишь официальный предлог, под прикрытием которого они захватывали старинные усадьбы крестьян. В результате крестьяне вынуждены были оставлять давно обжитые, веками ухоженные места и поселяться на участках малоудобных или совсем плохих. Так, помещик Воронежского уезда Д.П. Шуринов выбрал самую солонцеватую землю, какую только можно было найти в имении, и отвел ее под новые усадьбы крестьянам с. Казанская Хава[394]. Помещик Задонского уезда князь Л.С. Волконский перенес усадьбы крестьян сельца Гороховка на узкую полосу сильной супеси и песка, где не существовало ни водопоя, не прогона. Это место было настолько плохим, что даже становой пристав и мировой посредник признали его абсолютно непригодным для поселения. «Вопиющее по своей несправедливости» решение князя Волконского относительно сельца Гороховка, писал мировой посредник в конфиденциальном донесении губернатору, угрожает крестьянам окончательным разорением и нищенством[395].

Огромный вред крепостным крестьянам причинила пресловутая 123 статья Великороссийского местного положения о четвертном или «дарственном» наделе. Многие помещики, особенно в черноземных губерниях, применяли эту статью очень широко. Чтобы сохранить за собой максимум плодородной земли и одновременно обеспечить себя дешевыми рабочими руками, они очень часто насильственно принуждали подвластное им население подписывать «дарственные» акты. Вот один из типичных случаев. Помещик Задонского уезда Д.В. Викулин довольно упорно домогался согласия крестьян с. Троицкого взять в «дар» одну четвертую часть высшего надела, но крестьяне не менее упорно отказывались. Озадаченный поведением крестьян, Викулин потребовал содействия полиции, которая, прибыв в имение, подвергла телесному наказанию «виновников» и обещала вызвать на постой воинскую команду. После таких истязаний и угроз крестьяне, естественно, вынуждены были Принять «даренку». Между прочим, это не помешало уездной администрации сообщить губернскому начальству, что договор о «даре» между крестьянами с. Троицкого и помещиком Викулиным «заключен по добровольному и непринужденному согласию обеих сторон»[396].

Иногда крестьяне сами настойчиво стремились получить «дарственные» наделы. Это объясняется тем, что поземельная арендная плата в целом ряде мест России в начальный период проведения реформы была значительно ниже оброка, установленного «Положениями 19 февраля». Поэтому крестьянам казалось более выгодным принять «даровый» надел и потом свободно арендовать недостающие для ведения хозяйства угодья. Кроме того, крестьянское население, чрезвычайно сильно прельщала возможность путем заключения «дарственной» сделки сразу разорвать ненавистные обязанные отношения. Однако все расчеты н надежды крестьянских масс были глубоко ошибочными, так как благодаря ничтожным размерам душевых наделов вообще и большому контингенту «дарственников» в частности арендные и продажные цены на землю начали быстро расти и вскоре стали совершенно недоступными для большинства из них. Это поставило крестьян-«дарственников» (а их насчитывалось в стране 461 224 ревизских души[397]) в исключительно тяжелое положение, что находит свое подтверждение в тех многочисленных жалобах, с которыми они обращались в различные правительственные инстанции. Так, крестьяне Новочигольской волости Бобровского уезда, при надлежавшие графине Кушеневой-Безбородко, согласно «дарственной записи», совершенной в 1863 г., получили по 2080 кв. сажен земли на душу. Имея столь мизерные наделы, которые к тому же непрерывно сокращались вследствие прироста населения, они попали в полную зависимость от соседних помещиков. Зная острую нужду крестьян в земле, дворяне теснили их со всех сторон. «В таком положении, – писали крестьяне Александру II в 1883 г., – мы находимся в продолжении 20 лет и окончательно разорены»[398].

По официальной терминологии четвертные наделы назывались «дарственными», народ же весьма метко окрестил их нищенскими, сиротскими, кошачьими. Именно о таких наделах в одном журнале была помещена карикатура под названием «Аграрное». Крестьянин, обутый в лапти, стоит на одной ноге. Помещик спрашивает у него: «Что ты, мужичок, на одной ноге стоишь?» Крестьянин отвечает: «Да другую, вишь, поставить некуда: везде вашей милости землица. Боюсь, еще за потраву судить будете».

Трагичность положения крестьян заключалась также в том, что «Положения 19 февраля» не дали им права требовать отмежевания надельной земли от барской. Разверстание земельных угодий всецело зависела от усмотрения дворян, которые подчас считали излишним изменять старый порядок. Поэтому чересполосица, существовавшая при феодальном строе, полностью сохранилась и после реформы, а в некоторых имениях благодаря образкам была еще больше усугублена.

Чересполосица являлась страшным бичом для крестьянского хозяйства. Она неизбежно вызывала лоскутность, раздробленность мирской земли на несколько несвязанных между собой мелких клочков. Сплошь и рядом такие клочки находились на значительном удалении от усадебных мест крестьян и имели самую уродливую конфигурацию. Это, естественно, затрудняло своевременную обработку крестьянами своих полей, приводило к напрасным затратам рабочего времени, тормозило реорганизацию и интенсификацию земледельческого производства.