Николай Фигуровский - Очерк общей истории химии. От древнейших времен до начала XIX в.

Это определение было весьма важным для того времени. Оно впервые поставило перед химиками реальную задачу: искать те последние, далее уже неразложимые составные части сложных тел (а не понимать их только философски, как это делали схоласты-перипатетики и спагирики), познание которых должно в конце концов решить стоявшую в течение многих веков задачу о природе сложных тел в связи с их свойствами. Признавая значение огня (нагревания) в качестве «анализатора» сложных тел и зная природу продуктов, получающихся при разложении тел, Бойль, в отличие от своих современников, не считает эти продукты элементами. Таким образом, «скептицизм» Бойля в оценке господствовавших в то время учений принес весьма важные плоды.

Бойль в следующих словах характеризует свое скептическое отношение к различным мнениям, в том числе и к господствующим среди ученых: «Я привык рассматривать мнения, как монеты. Когда мне в руки попадает монета, я обращаю гораздо меньше внимания на имеющуюся на ней надпись, чем на то, из какого металла она сделана. Мне совершенно безразлично, вычеканена ли она много лет или столетий тому назад, или она только вчера оставила монетный двор. Столь же мало я обращаю внимания на то, прошла ли она до меня через много или мало рук, если я только на своем пробирном камне убедился, настоящая ли она или фальшивая, достойна ли она быть в обращении или нет. Если после тщательного исследования я нахожу, что она хороша, то тот факт, что она долгое время и многими не принималась за настоящую, не заставит меня отвергнуть ее. Если же я нахожу, что она фальшивая, то ни изображение, ни подпись монарха, ни возраст ее, ни число рук, через которые она прошла, не заставят меня принять ее, и отрицательный результат от одной пробы, которой я сам подверг ее, будет иметь для меня гораздо больше значения, чем все те обманчивые вещи, которые я только что назвал, если бы они все доказывали, что она нефальшивая» (35).

Заметим, однако, что, отвергнув старинные учения об элементах и началах тел и сформулировав определение понятия «элемент» в новом слысле, Бойль не называл ни одного конкретного элемента в новом понимании. Впрочем, это не может вызвать удивления. В его распоряжении еще не имелось ни достоверных экспериментальных данных, ни убедительных доводов в пользу того, что известные ему тела действительно представляют собой элементы.

Среди других исследований Бойля упомянем здесь о его книге, вышедшей в 1673 г. под заглавием «Новые эксперименты о том, как сделать огонь и пламя стойкими и весомыми» [20] (Essay of the strange Subtjlity… to which are annexed new Experiments to make Fire and Flame stable and ponderable. London, 1673.) . В ней описываются опыты прокаливания металлов на воздухе. Естественно, что при этом Бойль констатировал увеличение веса. При объяснении этого явления он, однако, оказался во власти старых традиционных представлений. Как мы видели, он с самого начала своей исследовательской деятельности интересовался воздухом и его физическими свойствами. Помимо упругости воздуха он изучал его влияние на химические реакции и для этого применял свой воздушный насос, под колоколом которого («бойлевский вакуум») он осуществлял соответствующие опыты. Производя такие опыты горения различных тел в ограниченном объеме воздуха, Бойль заметил (так же, как и Майов), что горение прекращается, хотя оставшийся под колоколом воздух сохраняет еще свою упругость. На основании этих и других опытов (над дыханием животных) Бойль пришел к правильному заключению, что не весь воздух поддерживает горение и дыхание, а только часть его.

Как уже говорилось, Бойль, несомненно, знал об опытах по кальцинации металлов своего ассистента Р. Гука, а также Дж. Майова и об объяснении ими явлений увеличения веса металлов при прокаливании на воздухе. Тем не менее при объяснений собственных опытов по кальцинации металлов он высказал совершенно иную точку зрения. Он полагал, что через поры стеклянной реторты, в которой прокаливался металл, проникает тончайшая «огненная материя», образовавшаяся при горении нагревающих реторту углей. Эта «огненная материя» прилипает к металлу, «материализуется» и, таким образом, увеличивает вес металлической извести.

Можно, конечно, видеть в этой «огненной материи» известный намек на воздушно-селитряный спирт Майова. Но Бойль ничего не говорит об ее связи с воздухом как имеющимся в реторте, так и поступающим извне через ее отверстие. Некоторые историки химии видят в «огненной материи» Бойля прообраз «горючей материи», или флогистона, который вскоре занял совершенно особое место в трактовке химических явлений в XVIII в. Именно поэтому принято считать, что флогистический период в химии начинается с Бойля. Но сопоставление «огненной материи» с флогистоном нельзя признать правильным. Как мы увидим в дальнейшем, «горючая материя» по представлениям флогистиков освобождается из горящего тела, а также и из металла в процессе кальцинации в виде огня, а отнюдь не присоединяется к ним.

Следует особо отметить химико-аналитические исследования Бойля, тесно связанные с главной проблемой, которую он разрабатывал — изучением состава тел. Современники Бойля почти не уделяли внимания химическому анализу, если не считать анализа при помощи огня. В редких случаях они пользовались простейшими приемами пробирного анализа с помощью пробирного камня, а также некоторыми «сухими» методами. Лишь в трудах иатрохимика Тахения можно найти отдельные примеры анализа «мокрым» путем. Бойль систематизировал известные до него методы такого рода определений и сам предложил несколько химико-аналитических реакций.

Обычно Бойлю приписывается заслуга введения в химию термина «анализ» (от «разложение»), под которым он понимал способы разделения тел и определения их составных частей. Для производства качественного анализа Бойль применял различные чувствительные реактивы и по явлениям осаждения, по цвету и форме осадков, по изменению цвета испытываемых растворов судил о присутствии в них тех или иных веществ. Так, серную кислоту он узнавал по осадку, образующемуся при добавлении к раствору известковых солей, соляную — при помощи раствора ляписа (нитрата серебра), соли меди он определял по синему окрашиванию при добавлении к раствору избытка аммиака или летучей щелочной соли (карбоната аммония), железо определялось им по черному окрашиванию при добавлении к раствору настоя чернильных орешков или настоя дубовой коры и т. п. Кроме того, Бойль ввел в употребление индикаторы в растворах или пропитывал ими бумажки. Так, кислоты и щелочи он узнавал по изменению цвета настоек лакмуса, фиалок и васильков.

При анализах Бойль пользовался и «универсальным анализатором» — огнем. Он упоминает также об «алкагесте» Ван-Гельмонта как о «всеобщем растворителе». Изучая химические взаимодействия веществ и, в частности, вытеснение металлов из их солей, Бойль ввел первоначальные понятия о химическом сродстве. Способность веществ к взаимодействию он объяснял «симпатией» и «антипатией» одних веществ по отношению к другим.