Коллектив авторов - Всемирная история: в 6 томах. Том 5: Мир в XIX веке

Армия Итурбиде в течение нескольких месяцев заняла почти все крупные центры и вступила в Мехико, где 28 сентября 1821 г. был обнародован акт о независимости Мексиканской империи. В мае 1822 г. национальный конгресс объявил Итурбиде императором под именем Агустина I. Однако империя оказалась недолговечной. В стране нарастало вооруженное республиканское движение, завершившееся в марте 1823 г. крахом монархии.

4 октября 1824 г. была обнародована республиканская конституция Мексиканских Соединенных Штатов, которая провозглашала федеративное устройство государства (президент избирался законодательными собраниями штатов), равенство граждан перед законом, демократические свободы. Хотя католическая церковь объявлялась официальной, а иные конфессии запрещались, священники лишались монополии в области народного образования.

Достижение независимости рядом испанских колоний оживило революционное движение в Гватемале. 15 сентября 1821 г. собрание представителей населения столицы генерал-капитанства приняло декларацию независимости. Однако под давлением правительства Итурбиде власти Гватемалы

5 января 1822 г. объявили о присоединении к Мексиканской империи. С ее крушением Учредительное собрание провинций объявило в июне 1823 г. об образовании республики Соединенных провинций Центральной Америки.

В конце 1821 г. вспыхнуло восстание в Санто-Доминго. 1 декабря было провозглашено Независимое государство испанской части Гаити. Созданная патриотами Временная правительственная хунта объявила о своем стремлении объединиться с Колумбией, но, пользуясь ситуацией, правительство соседнего Гаити в январе 1822 г. аннексировало Санто-Доминго — вплоть до образования в 1844 г. независимой Доминиканской республики весь остров Гаити оставался единым государством.

Итак, к началу 1824 г. последним оплотом испанского владычества на американском континенте оставалось Перу. Для освобождения обширного пространства этого прибрежного вице-королевства Боливар и его соратники прилагали энергичные усилия к созданию боеспособной армии. С этой целью, чтобы привлечь на свою сторону перуанских индейцев, общинные земли были переданы в их личную собственность и отменена подушная подать. Большое внимание уделялось вооружению и снаряжению войск, их боевой подготовке и укреплению воинской дисциплины. Дабы обеспечить армию патриотов всем необходимым, были конфискованы имущество роялистов и даже драгоценная церковная утварь. Тем не менее испанские войска, сосредоточенные преимущественно в высокогорных районах, обладали внушительным численным перевесом, вследствие чего патриоты не спешили переходить в наступление. Вскоре, однако, положение изменилось: в январе 1824 г. командующий роялистскими войсками в Верхнем Перу генерал Педро Антонио Оланьета (1770–1825) поднял мятеж против вице-короля. Испанская армия оказалась между двух огней, чем не преминул воспользоваться Боливар. Пройдя через горные хребты Анд, он 6 августа нанес противнику сокрушительный удар на равнине Хунин, а затем направился к тихоокеанскому побережью и в первых числах декабря занял Лиму.

Между тем главные силы патриотов, командование которыми Боливар на время своего отсутствия возложил на генерала Сукре, умелыми действиями избежав угрозы окружения, 9 декабря одержали блестящую победу на высокогорном плато Аякучо. Так была разгромлена последняя крупная группировка испанских войск в Новом Свете. В руках роялистов оставались лишь Верхнее Перу, крепость Кальяо, остров Чилоэ (близ южного побережья Чили), а также островная крепость Сан-Хуан-де-Улуа в Мексиканском заливе.

В конце декабря 1824 г. армия Сукре двинулась в Верхнее Перу и в начале февраля следующего года заняла его главный город Ла-Пас. 6 августа 1825 г. Учредительное собрание провинций Верхнего Перу провозгласило независимость, вручив верховную власть Боливару. В его честь новое государство получило название Боливии.

В конце года «Освободитель» выехал в Перу и в феврале 1826 г. возвратился в Лиму, где разработал проект боливийской конституции. Видя угрозу распада социальной и политической ткани Испанской Америки, Боливар дополнил три ветви власти четвертой, «избирательной» (по одному представителю от 10 граждан), по сути сделав выборы непрямыми, предусмотрел пожизненные полномочия избираемого парламентом президента (с правом предлагать преемника!) и три палаты парламента, причем третья — палата цензоров — также избиралась пожизненно. Одновременно отменялось рабство и провозглашались демократические права, в частности свобода вероисповедания.

Ко времени возвращения Боливара в перуанскую столицу были ликвидированы последние очаги сопротивления испанцев в Америке. Еще в ноябре 1825 г. сдался гарнизон Сан-Хуан-де-Улуа, а в январе 1826 г. капитулировали испанские силы в Кальяо и на острове Чилоэ. Испании удалось сохранить до 1898 г. лишь свои владения в Вест-Индии — Кубу и Пуэрто-Рико.

Накануне и в период освободительной войны испанских колоний европейские державы и США проявляли большой интерес к Латинской Америке. Стремясь к захвату территорий и рынков сбыта, они хотели использовать обстановку, сложившуюся в ходе борьбы против гнета Испании, для того чтобы осуществить свои экспансионистские планы и установить контроль над испанскими владениями. После того как подписанный 22 февраля 1819 г. договор Адамса-Ониса, согласно которому Флорида переходила к США, был, наконец, через два года ратифицирован Испанией, Вашингтон в марте-мае 1822 г. смог легко пойти на дипломатическое признание независимости молодых испаноамериканских государств, тем более что к этому времени восстановление власти метрополии в Новом Свете казалось уже почти невероятным. 31 декабря 1824 г. британское министерство иностранных дел объявило о признании Мексики, Колумбии и Буэнос-Айреса.

В начале 1820-х годов в прессе стран Европы и США часто появлялись сообщения о подготовке вооруженной интервенции держав Священного союза в Латинскую Америку с целью восстановить власть Испании над ее бывшими владениями. Неслучайно 2 декабря 1823 г. президент Джеймс Монро выступил за взаимное невмешательство Старого и Нового Света в дела друг друга. Однако архивные исследования показали, что ни одно европейское правительство не имело в то время конкретных планов военного вмешательства в латиноамериканские дела.

Так, царская Россия, в первые годы освободительной войны в Латинской Америке придерживавшаяся благожелательного нейтралитета по отношению к восставшим колониям, а затем занявшая выжидательную позицию, с 1817 г. более или менее определенно проявляла сочувствие Испании, однако практически политика Александра I и тогда не выходила за рамки нейтралитета.