Андрей Дикий - Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси

Рассказы же некоторых историков о жизни запорожцев звучат просто как поэтический вымысел – плод сентиментально-идеалистических настроений авторов и весьма далеки от действительности. Так, например, в своей «Истории Запорожских казаков» (т. 1. с. 291) историк XIX века Эварницкий так описывает жизнь в куренях: «Войдя в курень, казаки находили кушанья уже налитыми в «ваганки» или небольшие деревяные корыта и раставленные по краям стола, а около «ваганков» разные напитки – горилку, мед, пиво, брагу, наливку – в больших деревянных «кановках». При этом чарки запорожцев, по словам Эварницкого, были такие, «що и собака не перескоче»….

А о жизни в зимовниках Эварницкий пишет так: «Большую часть продукции собственник зимовника, из присущего ему чувства товарищества, отправлял в Сечь, на потребы сечевых казаков и лишь незначительную долю оставлял себе. Всех проезжающих людей хозяин зимовника приглашал садиться и предлагал разные угощения – напитки и кушанья. Погуляв весело и довольно несколько дней, гости благодарили ласкового хозяина за угощение, хлопцы подавали им накормленных лошадей, и сечевики, вскочив на коней, уносились от зимовника» (там же, с. 295).

Такую идиллическую картину жизни запорожцев рисует Эварницкий, не считая нужным даже попытаться доказать ее реальность. Другой историк XIX века, А. Скальковский, написавший объемистый труд о «Новой Сечи», хотя и упоминает о бунтах, но не углубляется в исследование причин, их вызывавших. Сепаратистская, «историческая школа» также деликатно обходит молчанием наличие острых социальных противоречей в Запорожье, а бунты приписывает косности и консерватизму масс, державшихся слепо прежних обычаев Старой Сечи (почему они к ним стремились, теперь мы знаем).

В результате у самого широкого круга читателей со словом «Запорожская Сечь» связана ее картина, данная Эварницким.

Но совершенно другую картину дают бесчисленные документы, сохранившиеся в архивах. «Описи» имущества старшины и зажиточных казаков; записки о заработной плате «молодиков» и «наймитов»; жалобы куренных атаманов на полуголодный паек в куренях; запрещения зажиточным казакам отправлять вместо себя на войну «наймитов», да к тому же и плохо вооруженных и снабженных; жалоба на чрезмерные поборы за пользование мостами, перевозами и мельницами – все это неопровержимо свидетельствует, что социальные взаимоотношения в Запорожье, в XVIII веке мало отличались от таковых в уже ставших или быстро делавшихся крепостническими Гетманщине и Слободщине. Не было только формального закрепощения и больше было возможностей для личного выдвиженчества.

Эти обстоятельства привлекали с севера все новых и новых беглецов, с которыми безуспешно боролось русское правительство. Безуспешно потому, что Сечь их не хотела выдавать. И не из каких-либо идеалистических побуждений, как утверждают сепаратисты, а по той простой причине, что в интересах старшины и зажиточных казаков было иметь постоянный приток как дешевой рабочей силы, так и возможных заместителей при требовании явки для несения военной службы. Это последнее (заместительство) приняло хронический характер и всю тяжесть участия в войнах перекладывало на бедняков. Русское правительство также обратило внимание на это явление и боролось с ним, как по мотивам справедливости, так и потому что казак, посылая вместо себя «наймита», норовил дать ему и коня и оружие похуже.

Здесь, уместно будет упомянуть, что военачальники российской армии, в рядах которой воевали запорожцы в войнах 1736–1739 и 1768–1774 гг., были необычно высокого мнения о боевых качествах запорожцев и считали для себя честью быть зачисленными в списки войска Запорожского. В делах Коша Запорожского сохранилось несколько десятков копий «аттестатов», выданных разным лицам о зачислении их в списки войска. Один из них, – на имя подполковника М. И. Кутузова, будущего главнокомандующего в Отечественной войне. Аттестат этот гласит: «По его, подполковника Михаила Илларионовича Кутузова желанию, войска Запорожского низового, в курень Крыловский принять и для всегдашнего его при сем войске исчисления в компуты войсковые вписать, а для верности в том и сей аттестат ему, № 127, при подписи нашей и войсковой печати выдать повелели. Из Коша 1773 года генваря 30 дня».

По всей России, с одной стороны, распространялось и укоренялось мнение о необычайной отваге запорожцев (что соответствует действительности), с другой стороны, ложное мнение о бесклассовом, равноправном характере запорожского товарищества.

И только в последнее время, благодаря исследованиям социальной структуры Запорожья на основании изучения многочисленных подлинных документов той эпохи, создалась подлинная картина того, что представляло собою Запорожье XVIII века.

Картина весьма далекая от описаний и Эварницкого и Скальковского, и всей сепаратистской «исторической школы».

Не аскетическим рыцарским равноправным братством борцов за правду было Запорожье XVIII века, а вкрапленной в территорию России обширной областью с своеобразным бытовым укладом, острыми социальными расслоениями и противоречиями и подчинением распоряжениям центральной власти только постольку, поскольку эти распоряжения нравились.

К этому времени (середина XVIII века) вековечные враги запорожцев – татары, турки и католики-поляки, в результате побед Российской империи были настолько ослаблены, что не могли и помышлять о какой-нибудь агрессии, а думали только о сохранении прежних территорий, которые шаг за шагом неуклонно попадали в подчинение России.

Бывшая раньше центром и оплотом борьбы против этих некогда могущественных врагов, Сечь потеряла свое и военное, национальное и политическое значение.

Богатейшие земли на юг, юго-запад и юго-восток от областей, которые запорожцы считали своими, вошли в состав России и начали быстро заселяться, преимущественно выходцами с Левобережья и Слободщины, обзаводившимися семьями запорожцами, а также выходцами из Великороссии и спасавшимися от турецких зверств сербами, греками и болгарами. Сербы переселились большими группами (в 1732 и 1751–1752 гг.), поселились все вместе и были организованы по-военному: в полки и роты, как конные (гусарские), так и пешие.

В конце XVIII века, здесь (в северной Таврии) обосновалось немало немцев, создавших свои села, называвшиеся «колониями». Так создалось этнически разнообразное население Новороссии.

Запорожцам фактически нечего было делать, а существование по-военному организованной, никому не подчинявшейся Сечи стало не только не нужным, но и опасным.