Коллектив авторов - Черногорцы в России

Интересно, что о цетиньском Женском институте часто рассказывали в путевых впечатлениях русские путешественники по Черногории начала XX в., например, Н. К. Горталов, писавший: «Жители Черногории, Далмации, Боснии, Герцеговины, австрийские славяне добиваются чести поместить своих дочерей в этот институт» 53.

Отметим, что, став в будущем русской великой княгиней, Милица Николаевна поддерживала связи с Женским институтом, следила за его деятельностью, помогала материально и приезжала туда с визитами.

Петербургские трудности, жизнь институтки

При всех положительных сторонах обучения в институтах, как в Смольном в Петербурге, так и в Женском институте в Цетинье, были и отрицательные моменты в их деятельности. Институт в Цетинье постоянно страдал от нехватки средств – как на ремонт здания, так и на зарплату учителям. У Смольного, в котором обучалась Милица с сестрами, были другие сложности – не все воспитанницы могли выдержать суровый петербургский климат и тяжелые условия институтской жизни. Так, бывшая «смолянка», А. Н. Энгельгардт, рассказывает в своих воспоминаниях про «темную сторону» жизни институток: «Слабые натуры с трудом и даже некоторым риском переносили тот внутренний переворот, какой совершался неизбежно в натуре каждого ребенка, когда он внезапно очутится, бывало, лицом к лицу с чуждым ему, да вдобавок еще таким суровым бытом. Многие платились болезнью за переживаемое потрясение; иные портились нравственно и превращались в гнусных, подленьких, заискивающих существ…» 54. Последнего ни с кем из черногорских княжон не произошло.

Однако, отметим, что Милица и ее сестры были отправлены в Россию не в самом раннем возрасте, как это было принято по правилам Смольного института. Милице было уже 10 лет, и она уже сложилась как личность, со своим характером, с устоявшимся менталитетом, утвердившимися представлениями о жизни, на формирование которых, безусловно, повлияли ее родители, особенно отец. Он воспитал в Милице патриотизм и невероятную тягу к знаниям, которая проявилась во время обучения, несмотря на его тяжелые условия.

День у институток начинался с 6 часов утра, когда звучал громкий звонок, возвещавший подъем. После приведения себя и комнаты в порядок, в 8 часов, после молитвы, девочкам подавали чай. С 9 до 12 было два урока с двумя переменами. Затем, с 12 до 14 часов, была «рекреация», то есть гимнастика, физкультура, в это же время обучались музыке. Даже после этих занятий девочек не кормили. С 14 до 17 проводилось еще два урока, после чего горничная приносила булки, на которые, естественно, голодные девочки с жадностью набрасывались. Обеда у них не было. С 17 до 18 отводился час для приготовления уроков. С 18 до 20 часов по расписанию у старших было пение, а у младших – танцкласс. После этого, наконец, был ужин, перед которым читалась молитва. После трапезы девочки шли спать 55.

Помимо того, что институтки недоедали, они постоянно страдали от переохлаждения, о чем пишет бывшая институтка E. Н. Водовозова: «Наряд совсем не был приноровлен к условиям жизни: холщовая пелеринка, накинутая на плечи, не защищала от зимнего холода, когда термометр в классе показывал десять и даже девять градусов, а во время уроков приходилось сидеть с обнаженными плечами» 56. В таких условиях многие девочки не выдерживали – они заболевали и даже умирали.

Вот так и сестра Милицы, княжна Мария, выросшая в жарком черногорском климате, не выдержала тяжелых условий жизни и скончалась в 1885 г. Это стало большой травмой для Милицы и Станы. Тогда старшей из них, Милице, было 19, а Стане всего 17 лет.

О том, с какими почестями проводили в последний путь черногорскую княжну Марию Николаевну, повествуют интересные материалы, найденные нами в черногорском архиве в Цетинье, в стопке неописанных документов из фонда короля Николы. Это церемониал перевоза тела черногорской княжны из церкви Святого Александра Невского при императорском воспитательном обществе благородных девиц на станцию Николаевской железной дороги 57. Церемониал был составлен и высочайше утвержден специально по этому случаю.

При прощании с черногорской княжной присутствовали «статс-дамы, камер-фрейлины, гофмейстерины, свитные фрейлины ее величества государыни императрицы и фрейлины их высочеств государынь великих княгинь, первые и вторые чины Двора, генерал-адъютанты, свиты его величества, генерал-майоры, флигель-адъютанты и адъютанты государей великих князей» 58. В шествии также приняли участие войска во главе с военным начальником, специально для этого приехал и епископ цетиньский Митрофаний. Но, что самое важное, в церемонии участвовали лично император Александр III и наследник престола, цесаревич Николай Александрович, а также множество великих князей, среди которых, кстати, были Петр Николаевич, Николай Николаевич и Георгий Лейхтенбергский, будущие мужья черногорских княжон Милицы и Анастасии. Возможно, именно при этих печальных обстоятельствах и состоялась первая встреча Петра Николаевича и Милицы Николаевны.

Существует мнение, что Милицу в жены сыну выбрал некто иной, как отец великого князя Петра Николаевича, великий князь Николай Николаевич старший. Причины, сподвигшие пожилого великого князя на такое решение, по мнению современного журналиста А. Хохрева, следующие: «Черногорская княжна обладала незаурядным характером и природным магнетизмом, что потом позволило недоброжелателям говорить о ее «дьявольском» характере. Дьявольщина здесь, разумеется, ни при чем, просто южная кровь в сопоставлении с болотистой, питерской, казалась взрывоопасной» 59. Милица Николаевна действительно обладала незаурядным характером и умом, однако нам представляется вероятнее, что если уж великий князь Николай Николаевич старший действительно сам выбирал невесту сыну, он скорее обратил внимание на незаурядную внешность черногорской принцессы, о красоте которой писали ее современники 60.

Окончив Смольный институт, Милица получила хорошее образование и выучила русский язык так, что владела им, как родным. Такой вывод можно сделать из прочитанных писем Милицы к мужу, великому князю Петру Николаевичу. Не хуже она выучила и французский язык. На нем черногорские княжны переписывались с отцом и даже друг с другом, вставляя то сербские предложения, то русские словосочетания 61.

В своих письмах к мужу Милица постоянно пишет, что читает различные книги, часто прилагает к письмам списки тех книг, которые Петр Николаевич должен был приобрести для нее. В одном из писем мужу Милица пишет: «Учусь целый день по[-]персидски, очень легко!» 62. Тяга к знаниям у Милицы была просто поразительной, ее энтузиазму и способностям мы можем только позавидовать.