Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Следуя рекомендациям Меттерниха, Гарденберг имел продолжительную беседу с Александром I. В секретном меморандуме от 7 ноября он сообщал Каслри, что состоявшийся разговор «не привел ни к чему». Он сообщал ему о позиции Александра, заключавшейся в том, что, как заверял российский император, его войска оказали огромную услугу всей Европе и что сам он «ограничивается только мерами, которые обеспечивают спокойствие Европы» и дадут возможность «сдержать нацию опасную». Император мог бы дать гарантии в том, что «присоединит к новому королевству все русские провинции, бывшие прежде польскими, даст конституцию, которая отделит его от России, выведет из него все русские войска». Таким образом, из письма Гарденберга, направленного Каслри, следует, что в это время Александр предполагал объединить польские земли в крупном масштабе.

Высказанное Гарденбергом в ходе беседы мнение Меттерниха, считавшего, что линия Торн – Калиш – Ченстохова – Краков позволит России создать наступательный рубеж, Александр парировал тем, что «он готов обязаться никогда не укреплять Кракова». Гарденберг передал Александру I намеки Меттерниха на возможность уступок со стороны Австрии по политическим вопросам, если российский император пойдет на уступки в отношении границ. В письме английскому лорду Гарденберг высказывал собственные соображения относительно решения польского вопроса: «Чем более я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что мы должны уступить насчет политического вопроса, потому что я здесь вижу гораздо большие выгоды, чем опасности для спокойствия Европы вообще и для соседей России в особенности. Сила России скорее ослабеет, чем увеличится, от этого нового Польского королевства, под скипетром одного с нею государя находящегося. Собственная Россия потеряет области очень значительные и плодородные. Соединенные с Герцогством Варшавским, они получат конституцию совершенно отличную и гораздо более либеральную, чем конституция [устройство. – Г. М.] империи. Поляки будут пользоваться привилегиями, каких нет у русских. Скоро дух двух наций станет в совершенной оппозиции, зависть между ними помешает единству. Император русский и вместе король польский будет гораздо менее страшен, чем государь империи Российской, присоединяющий к России большую часть Польши, которую у него не оспаривают как провинцию». «В моем уме, – писал Гарденберг лорду Каслри, – образовалось самое глубокое убеждение, что препятствуя императору восстановить Польшу под своим скипетром, мы работаем против нашего собственного интереса». Дальше Гарденберг прямо предлагал Каслри: «Так решим без дальнейших проволочек объявить императору, что […] мы согласились на восстановление Королевства Польского, отдельного от империи Российской, к которому он присоединит все русские провинции, прежде бывшие польскими, и даст особенную конституцию, если он только согласится на такое земельное распределение, которое нас удовлетворит, и если он нам гарантирует наши польские владения» (к Австрии должны были отойти Краков и Замойский округ, а к Пруссии – Торн и линия Варты) 270.

Закулисная история Венского конгресса свидетельствует, что уступки, сделанные на конгрессе Александру I по польскому вопросу со стороны других держав, так же как и его победу, нельзя считать исключительно результатом проявленной им твердости и решимости, его упорного стремления создать польское государство, – это был итог сложных дипломатических шагов, комбинаций и расчетов, прикрытых красивой фразеологией.

25-27 октября 1814 г. состоялась встреча трех монархов в Пеште. Александр I смог найти взаимопонимание с Фридрихом-Вильгельмом III, но попытки договориться с Францем I окончились неудачей. Возвратившись в Вену, Александр I направил Каслри меморандум, в котором отказывался от прежних уступок в пользу Пруссии и Австрии (в том числе относительно городов Торна и Кракова) 271. Обеспокоенный этим, Гарденберг 7 ноября 1815 г. тоже обратился с меморандумом к Каслри. Он убеждал английского представителя отказаться от сопротивления планам создания конституционного королевства в составе Российской империи и обсуждать только территориальные вопросы.

С обширным посланием, датированным 8-9 ноября 1814 г., к Александру I обратился его бывший наставник, также находившийся в то время в Вене, Ф.Ц. Лагарп 272. Он писал, что основную причину затягивания переговоров их участники видят в тех условиях, которые выдвигает Россия. «Возрождение Польши как королевства, – писал он, – вызывает удивление, смешанное со страхом», и этот страх порождается, прежде всего, предложенной демаркационной линией, проходящей через Торн и Краков. Лагарп убеждал Александра I отказаться от Кракова и Торна – «России тоже нужен мир». По мнению Лагарпа, Франция выжидает, пока амбиции союзников и противоречия между ними не заведут их в тупик, тогда ее влияние возрастет, и она сможет воспользоваться им в своих интересах.

25 ноября 1814 г. Каслри отчитывался перед английским премьер-министром Р. Ливерпулем об итогах своих последних бесед с Александром I по польскому вопросу. Он приводил слова российского императора: «Я дам необходимое Пруссии, но не уступлю ни одной деревни Австрии. Я завоевал Герцогство, и у меня есть 480 тыс. человек для того, чтобы его удержать» 273. Таким образом, дипломатическая позиция России усиливалась демонстрацией ее военной силы, что оказывало, в свою очередь, воздействие на ход переговоров.

На встрече Чарторыского, Гарденберга и Штейна 24 ноября 1814 г. обсуждался, в частности, вопрос о Кракове – станет ли он вольным городом 274. 30 ноября 1814 г. состоялась беседа Гарденберга с Александром I, в ходе которой прусский канцлер пытался склонить императора к уступке Кракова и Торна. На следующий день Гарденберга посетил А.Чарторыский и сообщил, что Александр I готов согласиться на то, чтобы Краков и Торн стали вольными городами. Гарденберг информировал об этом Меттерниха, который отверг этот план, высказав мнение, что в таком случае эти города станут «очагом недовольства, козней и мятежей» 275.

21 декабря 1814 г. по предложению России уполномоченные четырех держав (России, Австрии, Пруссии и Великобритании) собрались для обсуждения польского и саксонского вопросов. Гарденберг выступил с требованием передать Пруссии всю Саксонию, а саксонскому королю возместить потери землями по левому берегу Рейна. Россия поддержала этот план. Австрия настаивала на полном сохранении Саксонского королевства с присоединением земель на левом берегу Рейна 276. На следующий день совещание открыл Разумовский и представил русский проект конвенции по урегулированию территориальных вопросов. Относительно польских земель проектом предусматривалось: присоединение к России Княжества Варшавского, за исключением Гнезно и Познани, к Австрии отходили соляные копи Велички и Тарнопольский округ; Саксония полностью включалась в состав Пруссии, саксонский король вознаграждался землями по левому берегу Рейна; Краков и Торн должны были стать вольными городами. Гарденберг поддержал позицию России в решении саксонского вопроса, но с решительными возражениями выступили Австрия и Англия. Меттерних и Каслри настаивали на присутствии при обсуждении саксонского вопроса представителя Франции, которая категорически была настроена против усиления Пруссии и с этой целью настаивала на сохранении малых германских княжеств 277. Талейран, тогда впервые официально допущенный к обсуждению саксонского и польского вопросов, заявил, что его монарх Людовик XVIII заботится только о торжестве «принципа легитимизма» и об установлении в Европе надлежащего равновесия и не ищет специальной выгоды для себя 278.