Петр Вершигора - Люди с чистой совестью

Так погиб честной смертью солдата Толька-ленинградец, для которого долг, совесть и честь отряда были выше страха смерти.

Атака немцев на наше плато кончилась в сумерки. Они еще немного постреляли, а затем, бросив догоравший танк, отошли.

Была еще попытка забросить нам в тыл группу автоматчиков. Она просочилась к самому штабу, но без труда была сброшена вниз.

Ночью мы ушли.

Карабкаясь на ближайшие небольшие сопки, я сопоставлял их с Карпатами и думал: как все-таки жалко выглядят они по сравнению с Синичкой, Шевкой и хребтом, ведущим на Говерлю и Попа-Ивана!.. Сопоставил и бой, только что отгремевший. Как все это мелко по сравнению с былыми делами...

Но все-таки это была вторая победа нашего маленького отряда.

Это был второй бой после приказа, самого лаконичного, который когда-либо мог получить военачальник на расстоянии 1300 километров от Москвы.

Мы были спокойны. Наш отряд "действовал самостоятельно". Он выполнял приказ партизанского штаба.

10

Разведка давала точные сведения: на плато брошены небольшие силы: не больше одного-двух батальонов. Большая же часть группировки Кригера, не обращая на нас внимания, снялась и ушла на восток к Збручу.

Неужели Ковпак повернул на восток?

Правда, все данные говорили о том, что он пошел на север. От Бучача до Тернополя и дальше, почти до самого Ровно, можно держаться кромки лесов. Перекочевывая из рощи в рощу, можно пройти партизанской тропой меж реками Золотая и Гнилая Липа, с их прибрежными лесами и ротами, до самого Полесья.

Зная хорошо повадки старика, я был почти уверен: он выберет именно этот путь. На востоке же была степь, так называемая Тернопольская Подолия.

- Куда пойдем, Вася? - спросил я начштаба.

- Ковпак пошел лесом. Если пойдем следом - так и будем все время принимать на себя его хвост.

- Да, в лесах нас ждут, - буркнул комиссар Мыкола.

- Это верно. А в степи?

- А в степи вряд ли ожидают. Если не считать пятнадцати танков, брошенных недавно на Збруч, - поспешил закончить Войцехович.

Как мы ни измеряли нашу карту - получалось: чтобы перемахнуть эту Подолию, нужно не меньше пяти ночных пеших маршей. И вот здесь родился план - перейти на коней.

Вначале мы отбрасывали от себя мысль о коннице. Но кавалерийская затея, этакий назойливый зуд, похожий на помешательство, все больше и больше овладевал нами. Окидывая взглядом участок между Львовом и Проскуровом, я представлял себе: по всей ширине этого "фронта" сейчас проходят наши группы. Вероятно, их сейчас не шесть, а больше. Многие дробились, теряли взводы, отделения, а то и просто по два-три человека пробиваются в партизанские края. По всей Галиции проходят наши люди. Немцы бросаются от одних к другим. Значит, нужно идти самым прямым путем - через степь.

Но теперь это был уже не голый риск, а трезвый расчет. Именно в степи нас никак не ждет противник. Кригер, следуя за нашим еще на горе у Ланчина осуществленным маневром, разбросал свои засады, заставы, пикеты и гарнизоны во всех "партизанских" местах. Он ищет нас в лесах, балках, в горах. Везде, - только не в степи. Но если и обнаружит нас в степи, то пока соберет свои войска в мощный кулак, - мы проскочим.

Основательно разведав несколько лигеншафтов и прикинув, что достаточно будет трех из них, чтобы посадить всю группу на коней, перед вечером, в середине сентября, мы свалились с высоток. Но нужно было случиться, что в двух лигеншафтах коней погнали в ночное. Я спросил Москаленко:

- Возвращаемся обратно, Мыкола?

- Нельзя, - сказал твердо Войцехович. - Все равно мы раскрыли свой маневр. Показали противнику свою заинтересованность в четвероногих.

Поэтому, как ни избегали мы этой крайней меры, - пришлось прихватить и крестьянских коней. И когда совсем смерклось, мы проходили уже кавалерийским маршем по Тернопольской Подолии.

Первая дневка была в открытой степи. Лишь на второй день под вечер настигли нас немецкие танки. Но они тоже были ученые: подходили долго. Уже добрый час слышали мы урчание моторов, но ничего не могли заметить. Танки, маскируясь снопами, по одному заходили в обход хутора.

Уже вечерело. За ночь мы думали доскакать к долине реки Серет.

- Поздно, голубчики! - приветно помахал им рукой Вася Войцехович. Посадили группу верхами! Ночка темна, танков не боюся, провожай тернопольска Маруся...

Мы рвались на север к Шепетовским лесам. Но до них оставалось все еще не меньше трехсот километров.

Ночью на дороге попались два фольварка. Там мы заменили усталых коней подолян свежими. Не знаю, нашли ли их дядьки-подоляне, которые, по словам разведчиков, шли по нашим следам, или, испугавшись танков, они разбежались по домам. Мы бы их вернули сегодня - если бы не чертовы танки. Но нам очень хотелось, чтобы они их нашли.

По кладбищам первой мировой войны мы три ночи проходили "лихим" кавалерийским рейдом. От разрывных немецких шпокалок спасали нас осыпавшиеся, но еще глубокие окопы, вырытые лопатой русского солдата. Кости их давно лежат в земле, а труд солдатский, пот и опыт войны помогали нам, разведчикам Советской страны.

Ночью над Серетом поднимались туманы, и в топоте конских копыт нам слышались атаки казацких полков и мощное "Ура!" русской пехоты.

11

Тернопольская Подолия уже осталась позади. Еще переход, и мы зацепимся за кромку лесного массива. Степное море словно хлестнуло прибоем и отпрянуло назад, оставив прогалины-лужицы полей среди лесочков и рощиц.

Нас волновала близость границы, она должна была проходить где-то недалеко. Но посылать в дальнюю разведку не хотелось: жаль было потерять хлопцев, лучших, самоотверженных бойцов. Да и устали они. Сразу после марша идти в далекую разведку им не под силу. А где-то здесь вблизи (мы чуяли ее нюхом) - граница. Карты с отметкой на ней старого австро-венгерского кордона у нас не было. Проходили же мы сейчас километров на полтораста западнее Збруча. Ориентировались по памяти: здесь должна заворачивать граница на Берестечко и Дубно.

Но случилось то, чего мы больше всего опасались: мы напоролись на кордон в конце ночного марша, почти на рассвете. Справа и слева, словно тревожная дробь барабана, раздалось по три условных выстрела. Они передались дальше, к следующей паре часовых: через несколько секунд третья пара отозвалась еле слышным сигналом. Дорога была перегорожена рвом, похожим на противотанковый, и проволочным заграждением в один кол. Да еще "ежи" на дороге. "Ежи" полетели в канаву. Мы вышли на север. Пока мы проскакивали через границу, сигнальные выстрелы, должно быть, дошли до условного пункта. Сейчас по проводам в эфире понеслось, должно быть, во Львов и Краков (а может быть, и в Берлин) сообщение о нас.

- Усатый, прибавь шагу!