Петр Вершигора - Люди с чистой совестью

Ганька упорно домогалась своего. Иногда, вопреки желанию командира взвода или отделения, все же выпрашивалась в поиск. Внешне подчиняясь дисциплине, она изредка все же выкидывала свои боевые номера. Понимая, что если так будет продолжаться, ее рано или поздно вытурят из разведки, дивчина нашла выход из положения: стала "покупать" разведчиков. Прекрасно зная окружающие села, говоря на местном наречии, она, как никто, умела проникать в тайны отнюдь не военного значения, но оберегавшиеся полещуками не менее военных. Совершенно секретные сведения о дислокации, производственной мощности самогонных аппаратов, о качестве и количестве их продукции и были объектом этой самогонной тактики. А конспирировались самогонные дела от партизан не меньше, чем от немцев. Ганька вызвалась разыскивать аппараты и так ловко справлялась с этим делом, что разведывательные командиры, скрепя сердце, принуждены были признать ее авторитет.

Так к ней и пристало прозвище Анька-самогонщица.

В селе Глушкевичи, находившемся в самом центре пинских болот, мы задумали рискованное дело.

На карте, лежащей на столе у Руднева, был нарисован небольшой паучок с четырьмя черными лапками железных дорог и синими усиками рек, а сбоку надпись: "Сарны". Несколько вечеров просидели мы - Руднев, Ковпак, Базыма, Войцехович и я, - думая, как раздавить нам "паучка". Повторить лельчицкие "партизанские Канны", как шутя прозвал Руднев тот бой, - здесь было невозможно. Город имел значительно больший гарнизон, подступы к нему были не в пользу атакующих, а кроме того, к городу вело много коммуникаций, - здесь-то и была главная для нас опасность. Но это и привлекало нас больше всего.

А разведка доносила, что "паучок" живет жадной паучьей жизнью. Черные щупальца дорог лихорадочно гонят на фронт боеприпасы и войска. В обратную сторону - на запад - идет награбленный хлеб, высококачественный авиационный лес. И еще - что болью отзывалось в наших сердцах - по рельсам катят запломбированные вагоны, везут в Германию согнанных со всей Украины невольников, наших советских людей.

На столе, в хате штаба Ковпака, карта Правобережной Украины. На севере леса и болота Припятского бассейна. На юге - степи. Обозначен уже на карте самодельными отметками появившийся, по приказу Сталина, новый партизанский край. Черными жилками тянутся железные дороги. Узлы: Сарны, Шепетовка, Фастов, Жмеринка... Над картой склонились командиры: Ковпак, Руднев, Базыма, Кульбака, Бережной. Руднев, хмуро теребя ус, говорит задумчиво:

- Не эти же леса, дикие и непролазные болота послали нас завоевывать... Вот... - он кинул жестом на юг и показал узлы.

Ковпак согласился.

- Верно... Но без базы тоже немного навоюешь... Надо нанести удар... - он показывает на южные коммуникации.

- Но надо и ноги унести после такого удара... - добавляет Базыма в развитие этой идеи.

- Так что же? Расширить партизанский край... Организовать новый отряд, - уточняет идею Руднев.

- А если сочетать одно с другим? - спросил Войцехович несмело и стушевался.

Командиры сразу повернулись на его голос. Он немного осмелел и показал циркулем на Сарны.

- А верно, жирный паучок. Сводку! - приказал комиссар Горкунову.

Долго читал разведсводку молча.

Да, паучок живет жадной паучьей жизнью... Черные щупальца дорог гонят на фронт боеприпасы, войска...

- Гарнизон большой, - чесал затылок Базыма.

- Разведку какую посылал? - спросил меня комиссар.

- Боевую... не дошла. Заставы сильные на дорогах.

- Надо было агентурную попробовать, - додумал за меня Базыма.

- Посылал. Только что вернулась. Анька-самогонщица.

Все заулыбались.

- И "языка" привела. Только чудной какой-то. Не то немец, не то поляк. "Проше пане" все говорит.

- Допросил? - спросил Ковпак.

- Еще не успел.

- А ну, давай их сюда, - махнул рукой командир.

Взгляд его кружит вокруг паучка. Жирный паучок. Щупальца - черные щупальца железных дорог - раскинул он на север, на юг, на запад и, главное, на восток, туда, к Сталинграду.

Вошел комендант, а за ним Анька-самогонщица. Позади - солдат в невиданном еще нами обмундировании.

- Привела жениха, чернявая? - спросил Ковпак.

- Та привела, товарищ командир Герой Советского Союза, - ответила смело разведчица.

- Да где ты его подцепила?

- Пристал на дорози... Там такое говорить... Тильки трудно разбирать... А так - смехота...

- Немец, или мадьяр, или що воно такое? - спросил Ковпак, разглядывая форму солдата.

Тот понял и отрицательно замотал головой.

- О нени, нени! Нени герман. Нени герман. Проминте, пан офицер.

Ковпак вопросительно взглянул на разведчицу.

- Каже, что не герман он, - пояснила Ганька.

- Ага. А кто же ты? Ты хто? Румын, чи що?

Солдат молчал. Руднев подошел к нему.

- Имя? Намен?

Он посмотрел на Ганьку, она ему подморгнула.

- Я есть словак валечник. Вояк.

- Чешский солдат? - спросил Базыма, вспоминая чехов по австро-германской войне.

- Ано, ано, - обрадовался вояк.

- Не понимаю, - отозвался Базыма.

- Ано, яволь, да, эгэ ж... - сразу на всех языках забормотал солдат.

- Славянин, - сказал как бы про себя Руднев. - Всех против нас собрал Гитлер.

И вдруг солдат зарычал, как волкодав при запахе приближающегося зверя.

- У... Гитлер... У валька... война - у чешска матка сльозы... Гитлер это - шволочь.

Ганька весело засмеялась.

- О, такое он мне всю дорогу говорил. Так он того Гитлера сволочив всю дорогу... Так сволочив...

- Добровольно пришел? - спросил ее Ковпак.

- Пристал за городом. Говорит: дивичка... веди до партизан... Я уже и так и сяк... Щоб не провалить дела, думала уж - заведу в кусты... и отчаянная девка, как недавно гранату, выхватила откуда-то из рукавов финку. - А он руки цилует, горькими слезами плачет. Ну, от и привела, - пряча финку, оправдывалась перед командирами она.

- Йо, йо, хороший дивичка, русска дивичка, - подтвердил солдат.

- Добровольно к нам пришел. Не боялся, значит, партизан? - еще раз спросил Ковпак.

- О, о, партизан!!! Корошо! Герман - капут! Гитлер - шволочь, опять закипятился солдат.

- Сарны? - спросил его Руднев и повел к карте.

- Ано. Сарны - валька, война... Сарны - полк словаков... гарнизон, - тыча себя пальцами в грудь и показывая на карту, говорил словак.

- А германов? - спросил Базыма.

- Германов нет было, до вечера. Вчера эшелоны пришли, - он показал на пальцах четыре эшелона. - эсэс... У-у-у, шволочь.

- Ага, верно. Я на вокзале была. Выгружались эсесовцы, подтвердила Ганька.

- А может быть, они проездом? - высказал надежду Войцехович.

- Нет. Я обратно уже по огородам выйшла. На всех дорогах нишпорят, а на заставах машины и танкетки стоят.

- А ну, выйди с ним в сени, - сразу резко оборвал беседу Ковпак.

Ганька, комендант и словак вышли.