Дмитрий Боровков - Владимир Мономах, князь-мифотворец

Сначала события развивались по традиционному сценарию: после смерти Ярополка «вошел Вячеслав, брат его, в Киев и люди с митрополитом встретили его и посадили на столе его прадеда Ярослава месяца февраля в 24-й день», — сообщается в Лаврентьевской летописи. Но Всеволод Ольгович, «узнав, что Ярополк умер, а Вячеслав сидит в Киеве, собрав немного дружины, с братом своим Святославом и с [двоюродным братом] Владимиром Давыдовичем пришел в Вышгород и, встав тут, вошел в город». Из Вышгорода черниговский князь отправился к Киеву и, придя, «встал у города в Копыревом конце и начал сжигать дворы, которые были перед городом, в Копыревом конце, месяца марта в 4-й день», — говорится в Ипатьевской летописи.

Далее описания событий в источниках расходятся: по Лаврентьевской летописи, Всеволод сам предложил Вячеславу «уйти добром из города», а по Ипатьевской — Вячеслав, не захотев проливать кровь, послал к нему митрополита и они договорились о том, что Всеволод отведет войска в Вышгород, а Вячеслав уйдет в Туров, оставив Киев Всеволоду. На следующий день, 5 марта, после того как Вячеслав покинул город, Всеволод вступил в Киев {314} 314 ПСРЛ 1. Стб. 306–307; ПСРЛ 2. Стб. 302–303. . Черниговский стол, который он ранее пообещал своему родному брату Игорю, в итоге был отдан им двоюродному брату Владимиру Давыдовичу.

Соглашение 4 марта 1139 г. положило конец монополии Мономашичей на киевский стол, хотя в рамках Любечской доктрины Всеволод Ольгович не имел на Киев никаких прав и Вячеслав с юридической точки зрения находился в более выигрышном положении, так как Киев был «отчиной» для него, а не для Всеволода. Поэтому не будет преувеличением назвать действия черниговского князя военным переворотом, поскольку он совершил вторжение на территорию киевского княжества и вынудил Вячеслава оставить Киев именно под угрозой применения силы.

Летописные свидетельства о действиях Всеволода Ольговича в отношении Мономашичей после вокняжения в Киеве также противоречат друг другу. В Ипатьевской летописи сообщается, что он «начал посылать к Владимировичам и к Мстиславичам, хотя мира с ними, и пригласил князя Изяслава Мстиславича из Владимира, и не захотели они устроить того Всеволоду, и начали сами пересылаться между собой, хотя пойти к Киеву». Иная версия событий приведена в Лаврентьевской летописи, где говорится о том, что «сел Ольгович в Киеве и начал замышлять на Владимировичей и на Мстиславичей, надеясь на свои силы и захотев сам всю землю держать со своей братией, искав под Ростиславом Смоленска и под Изяславом — Владимира» (в Ипатьевской летописи эти слова помещены после известия о том, что Всеволод с братом Святославом пошел к Переяславлю на Андрея, а других князей послал на Вячеслава и Изяслава).

Как неоднократно отмечалось в историографии {315} 315 Лихачёв 1947. С. 187; Насонов 1969. С. 89–90. Ср.: Рыбаков 1963. С. 306–307. , в первом случае мы имеем дело с точкой зрения летописца, благожелательно настроенного к Ольговичам, а во втором — с тенденциозным освещением этих событий в интересах Мономашичей, которое должно было оправдать их выступление против нового киевского князя (на вторичность этого фрагмента в Ипатьевском тексте указывает тот факт, что о походе Всеволода и Святослава к Переяславлю здесь говорится два раза). Летописец, лояльный Ольговичам, дает более объективную картину событий, где действия Всеволода являются реакцией на приготовления Мономашичей, которые, несмотря на уступки, сделанные новым главой их клана Вячеславом, не собирались уступать свои права на Киев без боя.

Приоритетом Всеволода было устранение переяславского князя Андрея, на место которого он пытался посадить своего брата. Осуществление этого плана позволило бы убрать Мономашичей из «Русской земли», все три составные части которой в этом случае оказались бы в руках потомков Святослава Ярославича. Впрочем, сначала Всеволод попытался решить дело мирным путем и предложил Андрею княжеский стол в Курске, оставшийся вакантным после смерти его брата Глеба Ольговича. Но Андрей оказался не таким безвольным, как Вячеслав. Посовещавшись со своими дружинниками, он заявил киевскому князю: «Лучше мне смерть с дружиной на своей отчине и дедине принять, нежели курское княжение; отец мой в Курске не сидел, но в Переяславле, хочу на своей отчине смерть принять. Если тебе, брат, не довольно волости всей земли Русской держать, а хочешь этой волости, то убей меня [и будет] тебе волость, а живым не уйду из своей волости, что не удивительно для нашего рода, также и прежде было». После этого Андрей — а скорее всего, враждебно настроенный к Всеволоду летописец — привел в пример Святополка Окаянного: «Разве не за волость Святополк убил Бориса и Глеба? А сам разве долго жил? Но и здесь жизни лишен, и там мучим вечно» {316} 316 ПСРЛ 2. Стб. 307. .

Заявление Андрея не возымело никакого действия на Всеволода, который в ответ отправил к Переяславлю войско вместе со своим братом Святославом, но так как дружинники Андрея смогли нанести ему поражение и обратить в бегство, то уже на следующее утро Всеволод был вынужден вступить в мирные переговоры. Правда, в этот момент он мог бы захватить Переяславль без всякого труда, поскольку в городе вспыхнул пожар, но не решился воспользоваться ситуацией и по заключении мира вернулся в Киев. Через некоторое время он примирился с Вячеславом Владимировичем и Изяславом Мстиславичем. Однако проблемы киевскому князю продолжал создавать самый неспокойный из Мономашичей — Юрий Владимирович.

Из Новгородской I летописи известно, что «в год 6647 (1139) пришел князь Юрий из Суздаля к Смоленску и позвал новгородцев на Киев, на Всеволода, и не слушали его. И тогда бежал Ростислав в Смоленск, к отцу, из Новгорода, месяца сентября в 1-й день». Попытка привлечь Новгород к борьбе против Всеволода не только провалилась, но и привела к противоположному результату: так как Новгородская республика теперь была «вольна в князьях», новгородцы «послали в Киев за Святославом Ольговичем, взять клятву, и был мятеж в Новгороде, а Святослава долго не было» (он был занят в кампании против переяславского князя и сел на столе лишь 25 декабря 1139 г.) {317} 317 ПСРЛ 3. С. 25, 26, 211. .

Юрий был вынужден довольствоваться тем, что по дороге из Смоленска в Суздаль захватил Новый Торг (Торжок), через который в город на Волхове шли товары из Северо-восточной Руси, и устроил Новгороду экономическую блокаду, что, по всей видимости, и вызвало «мятеж» в городе. После вокняжения Святослав стал разбираться с приверженцами Всеволода Мстиславича, из-за чего «начали восставать новгородцы на вече на Святослава за его злобу», а он, послав к брату, заявил, что не хочет больше княжить у этих людей. Из Киева в город на Волхове был отправлен воевода Иван Войтишич, который «просил у них мужей лучших и, поймав их, привел к Всеволоду» {318} 318 ПСРЛ 2. Стб. 307. . В Новгородской I летописи уточняется, что в 1140 г. в заточение в Киев сослали уже известного нам Константина Микулинича, затем в оковы были посажены еще шесть «мужей» {319} 319 ПСРЛ 3. С. 25, 26, 211. .