Хаген Шульце - Краткая история Германии

В иерархии рас выше всех стояли «арийцы», ниже всех — евреи. Не совсем ясно, как должен был выглядеть «ариец». Однако считалось признанным» что кроме скандинавов и англичан лишь немцы имеют характерные для высшего «расового сообщества» черты, наличие которых должно было обосновать притязание немцев на мировое господство. Знатоком «немецкого расового сообщества» считал себя бывший специалист по выведению новых пород птиц рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер (главный проводник массового террора в Германии и на оккупированных территориях), объявивший свои одетые в черную униформу войска «орденом чистоты германской расы», члены которого могли вступать в брак строго по расовым родословным.

Преследование и насилие были одной стороной режима, а другой — совращение, ослепление и обольщение. Едва ли существовали социальные группы, чьи политические интересы и коллективные надежды национал-социализм не поддерживал бы и не подпитывал. На рабочий класс оказало большое впечатление предоставление работы (например, строительство автобанов), снижение уровня безработицы, улучшение социальных показателей на предприятиях и массовые акции под девизом «сила через радость». Ремесленники и мелкие торговцы выигрывали от увеличения налогообложения ненавистных им универмагов и от ужесточения практики выдачи разрешений на открытие мастерских, крестьяне — от протекционистских пошлин на сельхозпродукцию и повышения внутренних цен на сельскохозяйственные товары, промышленники — от прекращения участия рабочих в управлении предприятиями, от отсутствия конфликтов из-за тарифов и роста госзаказов, прежде всего в военной промышленности. Так же дела обстояли и в отношении других профессий, сословий и организаций: в какой-то мере выиграл почти каждый соотечественник — член народного сообщества, причем не только материально, но, что еще важнее, морально.

Собственно, это и было основой внутренних успехов национал-социалистов: в отличие от расчетливой и рациональной демократии диктатура реагировала на чувства и эмоции. Большую роль играло обращение к традициям. Отныне на Дне Потсдама [65] День Потсдама отмечался 21 марта 1933 г. , на котором, взывая к духу Фридриха Великого, был создан правящий союз революционных национал-социалистов с прусскими консерваторами — немецкими националистами, или на ежегодных праздниках урожая в Бюккебурге произносившиеся возвышенные клятвы верности крестьянским обычаям служили тому, чтобы привязать аграрное среднее сословие к новому государству. Политические инсценировки, роскошная театрализация лозунгов, соединение повседневности с символами, полными смысла, — никакой другой режим столь великолепно не владел этой техникой, как национал-социалистический. Олимпийскими играми 1936 г. в Берлине, ежегодными имперскими партсъездами в Нюрнберге с их потрясающе точной хореографией массовых маршей, похожими на церковные службы культовыми действами, магическими ритуалами спасения укрепляли чувство превосходства нации и неразрывного народного единства. Это чувство глубоко проникало в сознание участников и зрителей этих представлений и полностью овладевало ими. Даже британский посол Артур Гендерсон в сообщениях из Нюрнберга восхищался «красотой представления» и куполами из света: «как будто находишься в соборе изо льда».

Текст плаката: «Молодежь служит фюреру. Все десятилетки — в “Гитлерюгенд”».

С помощью нацистской молодежной организации «Гитлерюгенд» (молодежь Гитлера) и с 1936 г. на основе закона «О молодежи в государстве» национал-социалистическое государство сознательно эксплуатировало стремление молодежи собираться вместе, поощряло романтику лагерных костров. С 1940 г. членство в «Гитлерюгенд» или «Союзе немецких девушек» было обязательным для всех молодых людей. Задачи «Гитлерюгенда» Гитлер объяснил на имперском партсъезде НСДАП в 1935 г.: «Мальчик идет в “Юнгфольк” (молодой народ), подросток — в “Гитлерюгенд”, затем он вступает в СА, в СС или другие формирования, члены СА и СС затем призываются на трудовую службу, в этих организациях молодой человек становится солдатом народа…».

Купол собора, созданный из света, брошенного ввысь лучами десятков мощнейших прожекторов противовоздушной обороны, — этот символ больше, чем какой-либо другой, подходил для выражения двойственного характера обращения национал-социалистов к чувствам; последние достижения техники в паре с глубочайшим архаизмом, Такой контраст стал типичен для самоощущения Третьего рейха: с одной стороны, автобаны, серебристые эмблемы «мерседеса», народный радиоприемник, народный автомобиль «фольксваген», первый в мире дизельный самолет, а с другой — германские мифы, рыцарские замки и праздники солнцеворота. Самая современная техника и заклинание смерти срослись воедино.

Не только по своему социальному составу, но и по числу членов партии НСДАП превращалась в народную партию. Кривая отражает поворотные пункты истории: падение влияния партии после гитлеровского путча 1923 г., постепенный подъем партии в годы кризиса с 1928 г., взлет — после прихода нацистов к власти, аннексии Австрии в 1938 г. и военных побед до 1942 г., а также в определенной степени и после этого. В 1945 г, каждый пятый взрослый немец был членом НСДАП.

Бесспорному одобрению гитлеровского режима большинством населения способствовало и то, что этот режим шел от одного внешнеполитического успеха к другому, а это представляло собой резкий контраст с его менее удачливыми демократическими предшественниками. При этом общественность не замечала того, что на самом деле стояло за внешнеполитической активностью Третьего рейха: Гитлер с первого дня своего пребывания в кресле рейхсканцлера жаждал большой войны, с помощью которой хотел не только пересмотреть Версальскую систему, но и завоевать «национальное жизненное пространство» и установить мировое господство «арийской расы». Уже через четыре дня после своего назначения рейхсканцлером он, выступая перед командующими силами рейхсвера, совершенно открыто призвал к «завоеванию нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадной германизации». К сожалению, нам неизвестна реакция генералов. Действуя тактически грамотно, Гитлер сигнализировал о готовности Германии к достижению внешнеполитического взаимопонимания, что смягчило критическую и враждебную реакцию западных демократий на «захват власти». Но в то же самое время он форсировал подготовку к войне.