Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ

На следующий день в городе был введён комендантский час, я был назначен комендантом Сабурталинского района г. Тбилиси, это один из центральных районов города.

Вечером, около 20.00, на гостелерадио прибыл командующий войсками округа генерал-полковник Игорь Родионов. Он собирался выступить по телевидению и объявить о введении в Тбилиси с 22.00 комендантского часа. Руководство гостелерадио уговорило его выступить после окончания программы „Время”. Это было ошибкой, люди узнали о введении комендантского часа за 20 минут до его введения. В связи с этим в первую ночь было очень много неразберихи, но затем порядок был восстановлен.

В 22.00 жизнь в городе замирала. Конечно же, это было не удобно для населения, но благодаря этому власть толпы закончилась. За исключением не большой площадки у здания гостелерадио, где круглосуточно продолжался несанкционированный митинг студентов. К этому времени в здании дворца спорта уже были размещены подразделения Софринской бригады специального назначения внутренних войск.

Ко мне прибыл заместитель командира бригады, фамилию, к сожалению, не помню, мы познакомились и обговорили порядок взаимодействия. Был я и у них в гостях, целый день в здании дворца спорта шли занятия по специальной подготовке. Солдаты бригады были подготовлены очень хорошо. Хочу отметить, что вся бригада была укомплектована солдатами только славянских национальностей: русские, украинцы, белорусы.

А у объекта, за который я нёс ответственность, продолжался митинг. Была объявлена голодовка. Целый день, сменяя друг друга, выступали ораторы, говорили по мегафону. Толпа стояла прямо перед зданием гостелерадио, а выступающие вещали со ступенек перед входом в здание. На ночь все устраивались спать прямо здесь же, на матрацах, которые и на день не убирались.

Мне надоела эта кутерьма, и я вызвал из полка оркестр. Он расположился на ступеньках перед входом и стал играть вальсы и марши. Толпа с начало зааплодировала, послышались выкрики: «Солдаты с нами». Но когда оркестр без перерыва проиграл минут тридцать, я уже писал, что ребята были натренированы играть по два часа с небольшим перерывом, руководители демонстрантов забегали. Митинг превратился в прослушивание репертуара военного оркестра, ни какой мегафон не был в состоянии перекричать духовой оркестр.

В гостелерадио постоянно находился представитель ЦК компартии Грузии. К нему побежали ходоки, и он явился ко мне с вопросом: «Кто разрешил игру оркестра»? Я ответил, что на это, мне ни каких разрешений не надо. Высокий начальник удалился и буквально через 10 минут меня вызвали в нашу машину радиосвязи, на связи был командир дивизии. Он потребовал, чтобы я немедленно убрал оркестр, а то с должности снимут и меня и его. Пришлось выполнить.

Благодаря помощи ЦК компартии Грузии митинг возобновился, вся эта братия там была заодно.

Гамсахурдию арестовали в первую же ночь. Сидел он в тюрьме, которую охраняли солдаты одного из полков нашей дивизии. Но просидел только два дня и его выпустили. Без согласования с Москвой этого, конечно же, не сделали бы.

Не помню, на какой день после трагических событий на проспекте Руставели, Софринский спецназ получил задачу разогнать митинг у гостелерадио. Заместитель комбрига пришел ко мне договаривать о взаимодействии, он хотел, чтобы в случаи осложнения ситуации мы надавили на демонстрантов с тыла. Я ему объяснил, что у меня приказ не во что не вмешиваться и не один мой солдат не имеет права выйти за пределы территории, которую мы охраняем. Единственно, что я ему пообещал то, что если его ребят будут убивать, то я плюну на приказ.

Но наша помощь не понадобилась. Когда цепь спецназа подошла метров на пятьдесят, один из офицеров, по мегафону, предложил толпе разойтись, в ответ чистый русский мат. Прозвучали команды и солдаты зашагали на месте, под левую ногу отбивая ритм дубинками по щитам. Впечатляющее зрелище. В следующее мгновение они бросились на толпу, но никто не стал им оказывать сопротивление. Народ бросился кто куда, я видел, как люди перепрыгивали через забор в зоопарк. Часть девушек бросилась к дверям нашего здания, я приказал открыть двери и запустить. Площадь перед гостелерадио моментально опустела, остались только груды матрацев. Мои солдаты затем часа три убирали этот мусор, нагребли целую гору копчёной колбасы и кучу бутылок с водкой и чачей, вот тебе и голодовка.

Комендантский час в Тбилиси просуществовал, насколько я помню, десять суток. В городе сохранялся покой и порядок, даже криминалитет затих.

В Тбилиси за десять суток комендантского часа не было угнано не одной машины. До этого каждую ночь угонялось не мене десятка.

Комендантский час отменили, воинские части вернули в места постоянной дислокации. В Тбилиси были отмечены нападения на офицеров, если шёл один, нападали и били сзади по голове. Командующий разрешил офицерам ходить с оружием.

Но хочу отметить и в этой обстановке грузинское общество не было единым. Это СМИ навязывало образы подлецов в военной форме. Приведу только два случая прошедшие лично со мной. Хочу сразу сказать, что я ни разу не слышал в свой адрес даже грубого слова. Так вот, в связи с нападениями, все офицеры получили табельное оружие, пистолеты. Наши жёны, в магазины Тбилиси, ходили первое время только в сопровождении мужей.

Стою я в универсаме у кассы, жена пошла делать покупки. На руках у меня младшая дочь, полтора годика. Я конечно в форме с оружием. Подходит ко мне грузин лет сорока и дарит ребёнку шоколадку.

В Грузии вообще культ ребёнка. Там как-то не принято уступать в общественном транспорте место женщинам, но ребёнку дело святое. Моя средняя дочь, когда ей было пять лет, даже была этим избалована. Заходя в вагон метро, она громко спрашивала: «Где моё место»? И полвагона моментально соскакивало со своих мест. Полутора годовалая Тамара редко из магазина выходила без конфетки, ну, а если её ещё и по имени назвать, всё, грузинки затискают.

Второй случай, это я ехал после совещания в штабе дивизии, он находился в Тбилиси, к себе в полк. Был конец апреля духота, время около 20.00. Проезжая мимо кафе, я сказал водителю, остановится, и зашёл выпить кружку пива. В зале сидела большая, шумная компания, человек десять. Два грузина в кафе, это уже шумная компания, очень эмоционально ведут разговоры. Только я сел за столик с кружкой пива, как ко мне подходит один из этой компании и протягивая копчёную рыбу, говорит: «Это вам к пиву». Я пытался отказаться, но отказаться значить обидеть. Эти люди уж точно не были последователями Гамсахурдии.

А в каком гневе был мой старый знакомый Захарий Васильевич. Он крайне отрицательно относился ко всем этим событиям. А тут один раз приезжает ко мне и его прямо трясёт от негодования. Рассказывает, что ему в метро, какой-то сопляк сказал, что во время войны он не с теми воевал, у Захария Васильевича на пиджаке всегда были планки с боевыми наградами. Фронтовик чуть не сломал об этого недоноска свою инвалидную палку.