Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ

Забирались от преследования на деревья и прыгали оттуда, прыгать ногами в низ считалось позорным. Да и пока ты в воде развернёшься, чтобы плыть, преследователь, прыгнувши головой, тебя настигнет. Но самыми коронными считались прыжки с кибитки.

В районе базара на краю крутого склона у арыка стояло глинобитное здание с полоской крышей. Мы забирались на него и прыгали, сильно разбежавшись, «щучкой». Вся соль этого прыжка заключалась в том, что приходилось до арыка метра два лететь над обрывистым склоном. Это уже мог не каждый. Другой вид ловиток, это когда запрещалось выходить из воды. Здесь всё зависело от того, как ты можешь быстро плавать и нырять. И пятнать здесь надо было только по голове.

Самое сложное здесь было плыть против быстрого течения.

Часто устраивались, соревнования кто лучше прыгнет в воду. Прыгали и с берега и с деревьев. Просто головой в низ или сальто крутили.

Я довольно быстро освоил полтора сальто с разбега с берега, раз пять на живот плюхнулся. Ощущение не из приятных. А вот на такой же прыжок с дерева, с высоты пяти метров решиться было сложно. Но так как я поставил себе задачу, что должен уметь прыгать с любой высоты, откуда прыгают далеко не все. Я нашёл выход.

Спорил с кем-либо из друзей на то, чего у меня не было, и лез на дерево. Наверху становилось страшно, это снизу всё кажется очень простым. Но выхода у меня уже не было, и я прыгал.

Ещё в Тахта-Базаре меня научили тому, чего я нигде и никогда больше не видел. Ни в одном самом крутом боевике. Удары ногой на воде, вне зависимости на какой глубине ты находишься. Подплываешь к предмету атаки, подныриваешь, резко выскакиваешь на поверхность и, делая быстрый переворот, бьёшь противника пяткой. Желательно конечно, чтобы на ногах была жёсткая обувь. Если бьёшь двумя ногами, это называлось удар «сазаном». Но более резким, эффективным и точным был удар одной ногой, удар «сомом».

Уже служа в спецназе, я обучал своих солдат этому удару, но получалось плохо. Для его освоения требовались месяцы занятий на воде.

Здесь же на канале я совершил первые два свои значительных жизненных поступка. В 14 лет спас тонущего малыша, он оказался сыном 1-го секретаря райкома партии. А в 17 лет двух лошадей. Было это так. Мы с классом купались на канале. Подъезжает туркмен на бричке запряженной двумя лошадьми и загоняет их в воду. Видимо он хотел бричку помыть, не распрягая лошадей. Но место там было глубокое, и бричка стала тонуть и тянуть за собой лошадей. Все стояли и, оцепенев, смотрели, чем это всё закончится, а туркмен бестолково бегал по берегу. Лошади изнемогали, бричку тянуло не только в глубину, но и в низ по течению. Сверху уже оставались только ноздри и глаза, молящие о помощи. Ржать они уже не могли, при первой же попытки захлебнулись бы. Всё это произошло очень быстро, в течение нескольких минут. Я не знаю, что мне ударило в голову. Подскочив к туркмену, взял у него нож, у них он обязательно висит на боку, как у кавказцев кинжал. И прыгнув в воду, обрезал постромки с начало у одной лошади, а затем и у другой. Когда я выводил их на берег, одна из них поскользнулась, и если бы я не успел убрать ногу, она бы размозжила мне стопу.

Мне очень хотелось заняться серьёзно боксом, ведь я готовил себя к офицерской службе. И никем другим, с детства, не хотел быть. В городе имелась ДЮСШ (детскоюношеская спортивная школа), но там культивировался только один вид спорта — баскетбол. Да и в школе играли в основном в баскетбол. И я пошёл по прокатанной дороге. Правда, как и все мальчишки, пытался играть в футбол, отец мне даже бутсы принёс. Но быстро понял, что я на поле только всем мешаю. В баскетболе получалось несколько лучше, но больших результатов я не достиг. Играл за класс, затем за школу и за район. Даже первый разряд дали, но вряд ли я на него тянул.

Помню, как мы раз ездили на соревнование в соседний район. Ехали поездом, автобусы там не ходили. Игру выиграли, а вот назад добирались с приключеньями. Посадка на поезд была ночью. Билетов заранее не взяли. Ели уговорили проводника посадить всех нас в одно купе. Было нас человек десять. И хоть тогда мы были ещё школьниками, учились в десятом классе. Ниже 180 сантиметров ни кого не было. Но мы все устроились спать. Легли по два человека на каждую полку, валетом. Один залез наверх, туда, где должны лежать чемоданы. И один лёг на полу. Среди ночи грохот. Один из тех, кто спал на верхней полке, падает вниз. Тот, что лежал на полу вопит, ничего не может понять спросонья. А упавший, посапывая, продолжает спать. И ни одной шишки. Мы потом от смеха с пол часа заснуть не могли.

Класс у нас был дружный, все праздники вместе встречали. Только однажды была осечка. На Новый год, когда мы уже учились в одиннадцатом классе.

Моему году повезло, в кавычках. Благодаря экспериментам нам пришлось учиться на год больше. А после выпуска в 1966 году был двойной конкурс во все ВУЗы, вместе с нами был выпуск и у десятиклассников.

Так вот на этот злосчастный Новый год девчонки нас предали. Они были приглашены в погранотряд, и мы остались с носом. Отомстить не могли, в нашем городке просто не было куда идти. И мы перешли в жёсткую аппозицию, которую я и возглавил. Проигнорировали их на 23 февраля, он считался праздником всех мужчин, на 8 марта и на Майские праздники. Собирались бойкотировать и выпускной вечер. И тогда вмешалась наш классный руководитель Халикова Аниса Загитовна. Она пользовалась у нас непререкаемым авторитетом, и мы сдались.

Человек она незаурядный. Пришла к нам в школу в начале 9 класса. Молодая, почти девчонка, после института. Пришла на место учителя немецкого языка, мужчины который практически сбежал. Мы не давали ему проводить уроки. То доску салом натрём, то кнопок на стул наложим. Ну и все остальные, возможные и не возможные мелкие пакости делали. А интересен нам был результат. Он начинал кричать что-то непонятное, краснел и убегал жаловаться директору. Нам было непонятно и противно, как это мужик и жалуется. И он получал новую порцию пакостей. И тут вместо него появляется молодая девушка. Мы между собой начали, было уже её жалеть, интересно, сколько она дней выдержит? А она уже на первых уроках так себя поставила, что не то, что пакости, даже рот никто открыть не мог. Так отбреет, спокойно смотря поверх голов, что ты на целый день становишься посмешищем всего класса. Она смогла сплотить класс и не когда не давала нас в обиду.

Когда года через полтора Аниса Загитовна выходила замуж, мы наломали в саду у председателя исполкома здоровенную охапку сирени и, постучав в дверь её квартиры, оставив цветы, сбежали. Очень хотелось сделать ей приятное. Этот человек был для меня первым положительным педагогическим примером. Со своей любимой учительницей я поддерживаю связь до сих пор. Она после развала Союза переехала с семьёй в Подмосковье в город Каширу.