Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ

Мне не задал ни одного вопроса. И даже не смотрел документацию в штабе. Все «факты» ему довели два урода, которые и офицерами то называться не могут. Один командир роты, моя вина, что он им стал. Я его назначил взамен офицера убывшего в Союз, по ходатайству заместителя отряда по вооружению. Как потом оказалось страстный почитатель «зелёного змия». В моё отсутствие, в пьяном виде, даже начальнику штаба отряда оружием угрожал. Второй замполит роты, за два года поменял три роты, ни где в офицерском коллективе не уживался.

Так вот, когда я приехал, Таушанов собрал всех офицеров и, подняв этих двух погононосителей, сказал им в лицо всё, что думал о них. Они облили грязью нескольких офицеров отряда, а при разбирательстве оказалось, что сами они ни чего не видели, а просто от кого-то слышали, но вот от кого не помнят. Мне инкременировалось, то, что я скрыл гибель солдат при несчастных случаях.

Да, к сожалению, у нас были и так называемые не боевые потери. Один солдат подорвался на нашей мине, которые стояли вокруг лагеря, это ещё в 1981 году в Акче. Были погибшие: при чистке оружия, при разряжании оружия после возвращения с операции, при баловстве с трофейным оружием. Один солдат умер от сердечного приступа, находясь в санчасти. И таких потерь было, восемь человек. Это много. Но по каждому из этих случаев, мной как командиром части, были возбужденны уголовные дела, и документы отправлены в прокуратуру. Но там дела закрывали, злого умысла ни где не было. И прокурор говорил про виновных, что пусть воюют, в зоне легче, чем здесь. Так, что этому проверяющему надо было просто зайти в строевую часть и попросить документы. Тогда не было бы этого идиотского рапорта.

Я до сих пор не могу понять, что этим двум особям надо было? Точнее не двум, а трём. По имевшейся у меня информации, действиями первых двух, руководил мой заместитель по вооружению. Какую цель они преследовали? К сожалению дерьмо и в Армии есть, но его меньше чем на гражданке, да и проявляется оно быстрее.

Офицеры отряда были возмущены до предела. Кто-то из замов, сейчас не помню, подошёл ко мне и сказал, что этих двух уродов нельзя больше пускать на боевые операции. Им до замены осталось месяца полтора, пусть сидят в лагере. Не дай бог у кого-то из офицеров нервы не выдержат. Так изгоями они и уехали в Союз.

Вход в Ташкурганское ущелье со стороны г. Ташкургана На фото я с братом и машинисткой штаба Еленой (фамилию, к сожалению, не помню). Под ногами у нас два топливопровода, по которым в Поли-Хумри перегонялись дизтопливо и керосин.

В августе я уехал на сессию в академию, она длилась около месяца. Так, что с мая по сентябрь я был в отряде не более месяца. Бремя командования отрядом легло на плечи моего заместителя, капитана Вячеслава Посохова. С Афгана он заменился чуть раньше меня, недели на две.

Но я был в курсе всего, что происходило в отряде, периодически получал подробные письма от Посохова В.Н. и начальника штаба отряда Ахметова Р.М. два из них я привожу ниже. Вот теперь я возвращаюсь к тем потерям, которые понёс отряд в период с мая по ноябрь 1983 года.

Первое, отрядом пытались латать дыры, возникающие за пределом его ответственности.

Второе, задачи ставились на скорую руку, по принципу «Даёшь», а дальше как получиться. Доскональная разведка района предстоящих действий не проводилась. Взаимодействия с соседями не организовывались или организовывались очень плохо. Ни кто не спрашивал с тех командиров, чьи подразделения не выполняли свои задачи. И в связи с этим отряд был вынужден работать за себя и за того парня, отсюда и лишни потери.

Ну и последнее, третье, руководили операциями люди, которых надо было во время посылать на…. и делать своё дело. Но в боевой обстановке это сложно, можно загреметь под трибунал.

Когда я получал письма от ребят, было большое желание сорваться с места и поехать набить морду какому-нибудь подполковнику.

эо

В начале ноября прилетел командир 15 БРСПН подполковник Стекольников и привёз с собой моего заменщика майора Олексеенко Василия Ивановича. Дня за два я сдал отряд. 5-го ноября построили весь личный состав, я попрощался с людьми и со знаменем отряда. Вечером посидели в моём домике. Стекольников не плохо играл на баяне и пел, так что с Афгана я уезжал под песни комбрига. Поздно вечером все разошлись.

Уезжал я на следующий день рано утром, в 4 часа. Отряд спал. К шести часам мы уже были на мосту. Я, попрощавшись с сопровождавшими ребятами, перешёл границу.

Чувства были смешанные. Наконец я буду дома с семьей. Но там за речкой оставался мой отряд, мои ребята. У них продолжались не лёгкие боевые будни. Им надо реализовывать те задачи, которые перед ними ставились командованием. Ближайшая это план на ноябрь, который мы сами готовили, и который они уже будут выполнять без меня. Возникали ощущения человека отставшего от поезда.

Не все из ребят вернуться домой. Там, за речкой, остался отрезок моей жизни, длиной в два года, как я сейчас понимаю, мои лучшие офицерские годы.

Лет десять по ночам я продолжал воевать, мне снился Афган, а затем всё реже и реже.

В Термезком аэропорту билетов, как всегда, не было. Но получилось так, что вместе со мной улетал наш давний боевой соратник, командир танкового батальона 122 МСП, как раз того, что размещался под Шибарганом и откуда нам придавали танковый взвод. Мы с ним встретились в аэропорту. Фамилии его, к сожалению, не помню. Он вручил кассиру набор французских тарелок и билеты сразу появились. В этот же день, 6 ноября 1983 года, я был дома. Закончилась моя афганская эпопея.

Не мы были первопричиной войны в Афганистане, мы пришли в эту страну в конце 1979 года — война там уже пылала, ушли в 1989 году, мира нет на этой земле и сегодня.

Мы честно и добросовестно исполняли свой воинский долг и знали, что так надо нашей Родине. Мы видели, что нужны здесь на афганской земле, мы видели отношения к нам простых людей.