Михаил Елисеев - Войны Суздальской Руси

Рязанский князь как с цепи сорвался, его воины жгли и грабили не только боярские вотчины и княжеские села, но и церкви с монастырями. Особенно сильно пострадал знаменитый храм Покрова на Нерли, что и было зафиксировано летописцем: «Много бо зла створи церкви Боголюбьской» (Лаврентьевская летопись). Тысячи людей половцы уводили в плен. Узнав обо всем этом, Всеволод спешно развернул полки и выступил на помощь столице. Князя Глеба он настиг на реке Колокше, где тот расположился лагерем с половецкой ордой и многочисленным полоном.

Стояние на Колокше длилось целый месяц. Речка не велика, поэтому воины с обеих сторон выходили на берег и вступали в перестрелку. Половецкие наездники, привстав на стременах, посылали стрелы в ратников Всеволода, стараясь подстрелить любого, забывшего об осторожности воина. Но и суздальцам было чем ответить врагу. Воткнув в снег большие миндалевидные щиты, они становились недоступны за этими импровизированными укрытиями для половецких стрел. Внимательно наблюдая за степняками, они били из луков и самострелов лихих наездников, как только те приближались к берегу. И так продолжалось изо дня в день.

Никто не хотел первым переходить реку и подвергать свои войска риску, Всеволод и Глеб просто ждали, когда лед на Колокше станет крепче, чтобы затем начать боевые действия. Но на Масленой неделе владимирский князь решил, что пришла пора воевать по-настоящему. Понимая, что потери при лобовой атаке могут быть очень велики, Всеволод решил действовать хитростью. Не день и не два обдумывал князь вместе с союзниками и воеводами этот план, благо времени для этого было достаточно. Алчность Глеба давно уже стала легендой, и именно на этом качестве рязанского князя и решил сыграть Всеволод.

…Когда Глебу Рязанскому донесли о том, что через Колокшу перешел обоз Всеволода и направился в сторону Владимира-Суздальского, он сначала не поверил своим ушам. С чего бы это владимирскому князю подставлять под удар своё добро? Но, поразмышляв, хитрый рязанец пришел к выводу, что, скорее всего, в ближайшие дни суздальцы хотят атаковать его войска и Всеволод отправляет свою казну в столицу. К тому же разведчики в один голос твердили о том, что с обозом идёт достаточно ратников, чтобы отразить возможное нападение.

И тут до Глеба дошло, что судьба представляет уникальный шанс не только пополнить свою скарбницу, но и одним ударом покончить с врагом. Ведь разделив свои войска, Всеволод вольно или невольно подставился под удар превосходящих сил противника. Быстро взвесив все за и против, рязанский князь велел позвать своего шурина Мстислава. В этом был весь Глеб. Он прекрасно понимал, что если послать на вражеский обоз половцев, то ему лично из добычи не достанется ничего. Поэтому он и хотел получить столь щекотливое и выгодное дело родственнику, с которым было гораздо проще договориться. Выслушав Глеба, Мстислав полностью согласился с его доводами и ушёл готовить полк к бою. А рязанский князь велел поднимать половецкую орду и собирать дружинников.

Владимирские воеводы, которые вели обоз, прекрасно знали, чего от них хочет Всеволод. Отойдя на незначительное расстояние от реки, они распорядились ставить телеги в круг и сковывать их между собой. Ратники спешили, поскольку с минуты на минуту ждали появления рязанских войск. И враг долго ждать себя не заставил! Появилась конная дружина Мстислава, а за ней валом валило пешее воинство. Суздальцы залегли за телегами, натянули луки и самострелы, и приготовились отразить атаку.

Противник навалился сразу по всей линии обороны. Взяв обоз в плотное кольцо, рязанцы полезли на возы и попытались растащить телеги в разные стороны, чтобы освободить дорогу коннице. Но воины Всеволода бились отчаянно. Атакующих кололи рогатинами, рубили боевыми топорами, били тяжелыми палицами. Укрываясь за возами, лучники расстреливали идущих на штурм рязанских ратников, сами оставаясь неуязвимыми для вражеских стрел. После отчаянной сечи враг отхлынул, оставив у телег множество убитых и раненых, а суздальцы смогли перевести дух.

Но Мстислав снова погнал воинов в атаку, и битва закипела с новой силой. Видя, что сломить вражеское сопротивление не удается, Ростиславич пошел на крайнюю меру — велел спешиться свои дружинникам и лично повел их на штурм обоза. И через несколько минут отчаянной сечи княжеский стяг уже реял внутри кольца телег. Счастье улыбнулось Мстиславу, но ненадолго. Земля гудела от топота сотен копыт, ревели боевые трубы, плескали на ветру владимирские и переяславские стяги — Владимир Глебович вёл в бой переяславскую дружину и владимирских гридней.

Всё точно рассчитал сын Юрия Долгорукого. Отправив обоз за Колокшу, он призвал к себе племянника Владимира, княжившего в Переяславле-Южном, и велел ему идти следом. Дружину удалого Глебовича он усилил своими бойцами и строго-настрого наказал вступить в бой только тогда, когда вражеское воинство увязнет в битве. Что молодой переяславский князь мастерски и проделал. Полк и дружина Мстислава были смяты одним мощным ударом, закованная в доспехи конница катком прошлась по рязанским ратникам. Началось повальное бегство разбитого противника.

Видя, что всё пропало, Мстислав бросился в стан Глеба, надеясь предупредить родственника о своем поражении. Но достигнув лагеря, понял, что опоздал — половецкая орда и рязанская дружина уже перешли Колокшу и вступили в бой с полками Всеволода.

Владимирский князь внимательно следил за тем, как войска Глеба перешли по льду через речку, и, поднявшись на Прускову гору, стали разворачиваться в боевые порядки. Но Всеволод не спешил, он даже не пытался помешать противнику беспрепятственно перейти Колокшу. Ему надо было, чтобы Глеб обязательно вступил с ним в сражение, и для этого князь сознательно отдавал врагу инициативу. Пусть атакует, пусть маневрирует, лишь бы вступил в бой и увяз в битве. А там и ловушка захлопнется. Всеволод был уверен, что его племянник разгромит Мстислава и в нужный момент ударит по половцам. В том же, что этот удар окажется смертельным для воинства Глеба, сомнений не было, поскольку князья и воеводы знали о том, что степняки не были стойкими в прямом бою.

Между тем рязанский князь воспринял пассивность врага за неуверенность в своих силах и распорядился начинать атаку. Взвились рязанские стяги, затрепетали на ветру половецкие бунчуки, и вся огромная масса войск начала сползать с горы, медленно надвигаясь на полки Всеволода. Но, подойдя на расстояние полета стрелы, рать Глеба неожиданно остановилась. К князю вихрем подлетел Мстислав Ростиславич и, резко осадив коня, стал что-то быстро говорить, указывая рукой на противоположный берег Колокши. А там уже появились первые беглецы, которых становилось всё больше и больше, и наконец уже можно было разглядеть переяславские и владимирские стяги. Глеб был поражен и некоторое время пребывал в растерянности, но потом опомнился и велел войскам отступать.