Марьяна Скуратовская - Принцессы Романовы: царские дочери

30 августа 1721 года произошло важное для истории России событие – был подписан Ништадтский мир, положивший конец войне со Швецией. Она продолжалась двадцать один год. Петр I говорил: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно, но наша школа троекратное время была. Однако ж, слава Богу, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно».

Международное влияние Петра упрочилось, территория России обросла Лифляндией, Эстляндией, Ингерманландией и другими землями.

В честь долгожданной победы Сенат и Синод преподнесли царю титул Императора Всероссийского. Страна отныне стала именоваться Российской империей.

Обеим дочерям Петра были присвоены титулы цесаревен.

А вот у герцога Гольштейн-Готторпского не имелось причин для радости – он не получил ни звания престолонаследника, ни Шлезвига.

С неопределенностью его положения при русском дворе было покончено только 24 ноября 1724 года, когда все-таки состоялось его обручение с Анной Петровной. Брачный контракт предусматривал отказ герцога и его супруги от притязаний на российскую корону. Однако Петр оставлял за собой право призвать на российский трон кого-либо из сыновей четы по своему выбору.

«Сейчас видно было по всему, что Его Высочеству (как мы все пламенно того желали) достанется несравненно прекрасная принцесса Анна. Так разрешилась продолжавшаяся доселе неизвестность, на кого падет жребий, на старшую или на вторую принцессу. Против красоты и привлекательности принцессы Елизаветы хоть и ничего нельзя сказать, однако ж все мы, по многим причинам, склонялись на сторону принцессы Анны и сердечно желали, чтобы она была нашею герцогинею», – с облегчением и радостью писал в дневнике Берхгольц.

Видел ли когда-либо Петр в своей старшей дочери продолжательницу своего дела? Есть немало сторонников этой версии. По ней Петр, не желавший, чтобы на престол взошел его внук и тезка, сын мятежного царевича Алексея, едва ли не с детства Анны вынашивал мысль назначить ее наследницей, а подыскивая ей мужа – выбирал для нее соправителя, принца-консорта по британскому образцу.

Об этом уверенно говорили в русских и французских дипломатических кругах при обсуждении идеи союза все того же герцога Шартрского, но уже с Анной Петровной.

О том же могло бы свидетельствовать появление петровского Указа о престолонаследии от 1722 года, отменявшего старый порядок передачи трона по мужской линии по старшинству и дававшего государю право самому назначать наследника.

Однако Петр I всегда четко заявлял, что намерен передать трон своей супруге Екатерине. И даже заподозрив жену в измене, что стоило ей доверия Петра, а обер-камергеру Вилиму Монсу – головы, лишь поспешил обручить старшую дочь. А упомянутым брачным контрактом, казалось бы, ясно дал понять, что рассчитывает на внуков от Анны, но никак не на нее саму.

Но в январе 1725 года, находясь при смерти, император потребовал письменные принадлежности и написал: «Оставьте всё…». Рука не слушалась. Петр позвал к себе Анну, чтобы она писала дальше под диктовку, но, когда девушка пришла, уже не мог говорить.

Очевидцы не сомневались, что Анна должна была по воле отца продолжить фразу собственным именем. Наверняка же мы этого уже никогда не узнаем.

Что ж, даже этот сильный и решительный человек мог колебаться, когда речь шла о важнейших для него вопросах…

Венчание, отложенное из-за болезни и смерти Петра I (и его самой младшей дочери, маленькой Натальи, скончавшейся через месяц после отца) и траура, состоялось 21 мая 1725 года в церкви Святой Троицы. Свадьбу играли три дня. Были и пушечная стрельба, и народные гулянья, и фонтаны, «которые текли винами красным и белым».

А после свадьбы молодые переехали в трехэтажный каменный особняк, нанятый Карлом-Фридрихом у генерал-адмирала Апраксина. Если бы Анна могла читать Диккенса, она назвала бы этот особняк «Холодным домом». Галантного дамского угодника как подменили. Он часто не ночевал дома, в Петербурге сплетничали о Карле-Фридрихе и некой «московской гризетке»…

Мало того что замужество с первых дней стало для Анны огромным разочарованием – она, вместе со своим супругом, стала жертвой дворцовых интриг. Светлейший князь Меншиков, ближайший соратник и старый друг Петра, помог после его смерти взойти на трон Екатерине Алексеевне и явно рассчитывал, что новоиспеченная правительница будет прислушиваться исключительно к его советам. Но та излишне, по мнению Меншикова, благоволила к любимому зятю Карлу-Фридриху, настаивая на его активном участии в государственных делах. Конкурент светлейшему был не нужен. К тому же здоровье царицы стало стремительно ухудшаться. А после ее смерти Анна Петровна с ее будущими детьми стали бы серьезной угрозой для цесаревича Петра Алексеевича, которого Меншиков хотел женить на своей дочери.

Екатерина I скончалась 6 мая 1727 года. Перед смертью она торопилась устроить будущее Елизаветы – в Петербург прибыл двоюродный брат Карла-Фридриха Карл-Август Гольштейн-Готторпский. Этот брак русской цесаревны и голштинца мог бы быть удачным – жених и невеста успели влюбиться друг в друга. Но Карл-Август заразился оспой и умер спустя три недели после несостоявшейся тещи.

К составленному перед самой кончиной императрицы завещанию, вероятно, приложили руку и Меншиков, и муж Анны. Согласно документу наследником назначался, как и хотел Меншиков, цесаревич Алексей, но вслед за ним шла Анна с ее потомками, а затем Елизавета. Опекунство мальчика-царя Меншиков должен был разделить с обеими цесаревнами, что тоже было князю отнюдь не на руку.

Пользуясь неразберихой при дворе, Меншиков чинил герцогской чете крупные и мелкие козни, а под конец просто-напросто «попросил» Карла-Фридриха убраться на родину, да поскорее. Что герцог с супругой и сделали, отплыв из Петербурга 27 июля.

Светлейший еще не подозревал, что очень скоро юный царь выйдет из-под его контроля, лишит власти, богатств, титулов, всех надежд и подвергнет его позорной ссылке в Сибирь.

В порт города Киля чета прибыла 13 августа. Встреча с новой жизнью оказалась для Анны Петровны столь же безрадостной, каким было расставание со старой. Голштинцы хорошо приняли молодую герцогиню, но сам герцог… Он уделял красавице жене еще меньше внимания, чем в России. Анна и Карл-Фридрих и дни, и ночи проводили каждый на своей половине, даже обедали врозь. Поначалу Анна не так уж и скучала. Ведь она была той, о ком французский дипломат Лави когда-то написал: «…вылитый портрет царя-отца… и хочет обо всем знать». Изучение местного уклада и быта очень занимало ее. Но все чаще и чаще герцогиня жаловалась в письмах любимой сестре Елизавете на скуку, одиночество, неверность мужа, который особо и не скрывал своих амурных похождений.