Коллектив авторов - Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 2

Преемник Убайдаллаха хан Абу-ль-Файз(1711–1753) царствовал лишь номинально. Реально правил всесильный временщик Мухаммад Хаким-бийиз племени мангытов, который даже чины и должности раздавал без ведома хана. Государство фактически распалось на независимые уделы, каковыми стали Балх, Бадахшан и другие. А основанное еще в 1710 г. эмиром племени минг Шахрух-бием самостоятельное княжество в Фергане стало впоследствии отделившимся от Бухары Кокандским ханством.

Ослабление Джанидов совпало с выдвижением в Иране к власти Надир-шаха, туркмена из Хорасана, в детстве бывшего рабом в Средней Азии. Проводя завоевательную политику, Надир-шах постепенно захватил ряд земель у Джанидов (Балх, левый берег Аму-Дарьи), а в 1740 г. занял Мавераннахр. Абу-ль-Файз подчинился ему и даже породнился с Надир-шахом, но тот оставил прежнюю схему правления: хан на троне, но власть де-факто у Мухаммада Хаким-бия. После смерти последнего его сын Мухаммад Рахим-бий продолжил в союзе с Надир-шахом укрощение мятежных племен и эмиров, а в 1753 г., убив Абу-ль-Файза, занял его трон. К тому времени Надир-шах уже погиб (в 1747 г.), узбеки освободились от иранского господства, но междоусобицы между эмирами продолжались. Джаниды, потеряв власть, пытались сопротивляться и формально их династия прекратилась лишь в 1785 г. Но реально правили уже Мухаммад-Рахими Даниял-бий, носившие титул эмиров. С них повела свое начало династия Мангытов(по названию их родного племени кипчакско-ногайского происхождения).

Время Аштарханидов (Джанидов) было тяжелым для Средней Азии. Феодальные войны и набеги кочевников были более часты и разорительны, чем в эпоху Шейбанидов. Села и города разорялись, их жители нищали, голодали и, забросив хозяйство, старались укрыться в горных и других труднодоступных районах. 12 тыс. жителей Самарканда даже ушли в Индию. Торговля и ремесленное производство сокращались, а местные феодалы и пришлые завоеватели грабили население с удвоенной энергией. Тем не менее, многие окраинные и небольшие города, выросшие за счет беженцев из разоренных областей, даже процветали, особенно на фоне совершенно опустевшего Самарканда и окрестностей Бухары.

Двигателем экономического развития оставалась торговля, особенно с кочевниками, Ираном, Индией и Китаем. В Бухаре индийские купцы заселяли целый квартал. Налаживались связи и с Россией: в XVII в. туда были направлены 16 посольств ханами Бухары и эмирами Балха, а оттуда прибыло пять посольств. Послы были в основном купцами.

Бухара и (в меньшей степени) Хива установили постоянные контакты с торговыми центрами Сибири – городами Тобольск и Тара, а также – с Поволжьем (Самарой, Казанью, Астраханью). Важную роль в развитии российско-бухарских связей стал играть основанный в 1743 г. Оренбург, особенно его мусульманское предместье Каргала (Сеитова слобода), заселенное в основном татарскими купцами и духовными лицами, много сделавшими для экономического сближения России и Бухары, а также для укрепления отношений мусульман Поволжья и Сибири с единоверцами Центральной Азии (в Бухаре, Хиве, Фергане и казахских степях). Бухара, к тому же, была издавна посредником в торговле России с Ираном, Индией и Китаем.

Культура в эпоху Джанидов переживала упадок, как и экономика. В архитектуре, декоративном искусстве, художественной литературе почти ничего нового не появилось. Тем не менее, еще сохранялся высокий уровень оформления книг и каллиграфии, появилась историческая хроника «Убайдаллах-намэ»придворного летописца начала XVIII в. Мир-Мухаммада Амини Бухари, а в XVII в. развивались медицина и фармакология. Интересовавшийся ими хан Субхан-Кули даже написал медицинский трактат и построил в Бухаре больницу. Хотя политическая ситуация при Джанидах скорее способствовала бегству из ханства лиц интеллектуального труда, все же в XVII в. здесь был написан трактат о музыке, посвященный Имам-Кули-хану, переписаны многие старинные трактаты, особенно по медицине и лекарствам. Тогда же историки насчитали 114 поэтов, лучшие из которых (например, ткач Саййдо Насифи) вовсе не были придворными панегиристами и критиковали современное им общество.

История среднеазиатских государств XVI–XIX вв. проходила под знаком особого влияния узбекских династий и узбекского этноса , который сам переживал сложный процесс этногенеза, начиная с XIV в. Он с XVI в. формировался также и путем перехода многих племен, явившихся основным этнообразующим элементом узбеков, от кочевого к оседлому образу жизни, одновременно умножая свои ряды и за счет тюркизации части древнего ираноязычного населения Мавераннахра. Но основа этого населения сохранилась и выстояла, несмотря на утрату почти на 900 лет (с момента падения государства Саманидов в XI в.) собственной государственности, несмотря на обилие контактов за это время с тюркоязычными и монголоязычными племенами и народами, несмотря на частичную ассимиляцию ими и участие в той или иной форме в этногенезе тюркоязычных народов Средней Азии.

В рассматриваемый период ираноязычные жители Средней Азии также переживали непростое время этнообразования единого народа – таджиков – на базе сближения потомков согдийцев, бактрийцев, хорезмийцев, хорасанцев. Причем этот процесс происходил вопреки иногда территориальной и диалектальной разобщенности различных ираноязычных групп. Более того, в пределах государств с тюркоязычным большинством и тюркскими династиями наблюдался исторический феномен смешения части таджиков Мавераннахра и Хорасана, а также других, иногда более архаичных ираноязычных групп с тюркоязычными племенами и кланами, воспринимавшими при переходе к оседлости экономические, культурные и иные традиции таджиков, вплоть до полного с ними слияния. Политически активность таджиков не имела собственного выражения в XVI–XIX вв., так как государствообразующей нацией и в Бухаре, и в Хиве, и в Коканде были узбеки. Однако таджики иногда самостоятельно, иногда совместно с представителями других этносов, находили возможности для отстаивания своей национальной позиции. Чаще всего это случалось, когда районы с преимущественно таджикским населением (Каратегин, Дарваз, Шугнан и другие) временно отпадали от Бухарского эмирата, который потом обычно возвращал их себе – в ходе постоянно возобновляемых военных действий. Впрочем, в самой Бухаре предпочтение отдавалось (как и в Самарканде) таджикскому языку, которым пользовались как дома, так и при деловом общении. Он был также языком преподавания в школах (мактабах) и медресе.

В дела среднеазиатских государств, в основном населенных оседлыми жителями, активно вмешивались и кочевники. Некоторые из них были подданными Бухары, Хивы и Коканда, другие – независимы формально или фактически. Характерно, что обычно это было связано не с этнической принадлежностью, а с родом занятий. Так в XVII–XIX вв. основная часть казахов, туркменов и каракалпаков вела кочевой и полукочевой образ жизни в условиях либо политической самостоятельности, либо постоянной борьбы за нее. В то же время другая часть вышеназванных этносов, занимавшаяся земледелием и тяготевшая поэтому к оазисам и долинам рек, находилась под сильным влиянием социально-экономических и политических отношений, господствовавших в среднеазиатских государствах.