Коллектив авторов - Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1

Ярким представителем переходного этапа в истории европейской литературы стал шотландский поэт Роберт Бернс (1759–1796). Он был редактором уникального издания – «Шотландский музыкальный музеум», в состав которого вошли тексты и мелодии самобытной шотландской музыкальной культуры. Многие стихотворные тексты, стилизованные «под старину», принадлежали самому Бернсу.

В английской живописи крупнейшим художником, наиболее близким к сентименталистскому направлению, был Томас Гейнсборо (1727–1788), картины которого отличались самобытностью, лиризмом и тонкой психологической проработкой. Гейнсборо можно назвать подлинным родоначальником английского пейзажа. Найденное им колористическое решение, с использованием преимущественно прохладных тонов, позволило художнику достичь мягкости и гармоничности восприятия образа английской природы, полной призрачных красок. Однако с наибольшей полнотой талант Гейнсборо воплотился в жанре портрета. В своих многочисленных работах он стремился изобразить прежде всего эмоциональное состояние модели, поэтому часто писал своих героев на фоне природы или в интимной обстановке. Неслучайно Гейнсборо называют создателем своеобразного «портрета настроения», проникнутого элегическими нотами.

Во французском изобразительном искусстве второй половины XVIII в. главой сентименталистской школы становится художник Жан Батист Грез (1725–1805), писавший преимущественно жанровые сцены из жизни буржуа. Он находился под явным влиянием руссоистских идей, благодаря чему живопись его была наполнена смесью навязчивого нравоучения и дидактики, но именно это сделало Греза одним из любимцев буржуазии: картины этого художника всегда хорошо продавались. Дидро восхищался его полотнами, подчеркивая значение работ Греза для воспитания молодежи.

Итак, на рубеже XVIII–XIX вв. Просвещение, с его идеями, художественной и интеллектуальной культурой, научными открытиями постепенно сменялась «постпросветительским» периодом. Уже в 70–80-е гг. обозначились первые плоды этой сложной эпохи. Научно-технические изобретения XVIII в. создавали базу для промышленной революции, разительно меняли образ жизни человека. Накопление экспериментальных данных вплотную приблизило европейскую науку к качественному барьеру, связанному с преодолением метафизических представлений о мире и развитием диалектического мышления. Ученые «века Просвещения» положили начало стихийной диалектизации естественных наук – процесса столь значительного, что его иногда называют «третьей научной революцией». Естественно-правовые ценности, идеи политического равноправия и договорного происхождения светской власти, новые принципы государственного устройства определили перспективу дальнейшего развития западных стран. Просветительская культура, поставившая в центр духовной жизни человека, сделала его насущные интересы отправной точкой идеологических конструкций последующего столетия.

XVIII столетие занимает особое место в истории западного общества. Возрождение и Реформация, научно-мировоззренческая революция XVII в. и Просвещение очертили общую траекторию духовной модернизации, определили качественные рубежи этого процесса. Но в полной мере модернистское мировоззрение сформировалось лишь в XIX в. Это стало результатом многочисленных новаций в самых различных областях жизни. Духовная культура модерна (как эпохи, а не художественного стиля [1]) вобрала в себя уникальный синтез обновленной научной методологии, философских и идейно-политических теорий, экономических и социологических концепций, эстетических теорий и этических императивов.

Человек XIX столетия утвердился в роли активного преобразователя природы и, что еще более важно, получил в руки мощное орудие для выполнения такой миссии. Уникальный по своим масштабам научно-технический прогресс эпохи промышленной революции и перехода к системе фабрично-заводского производства обеспечил беспрецедентное наращивание экономической мощи ведущих стран Запада. XIX век окончательно соединил логику развития экспериментального научного познания и индустриализации, форсированного развития техногенной производственной системы.

Технический прогресс принес новые формы и скорости преодоления пространства и времени. В сочетании с геополитическими изменениями, вызванными формированием европейских и колониальных империй, это в корне меняло ощущение самого масштаба человеческой деятельности. Земной шар впервые за всю историю человечества стал единой ойкуменой (реально воспринимаемым, познанным и освоенным миром). Мир стал «завершенным», «закрытым». Этот процесс шел под знаком господства Запада. Именно Запад диктовал главные направления мирового развития и правила поведения на международной арене, формировал пути и средства мирового развития, постепенно вовлекая в свою орбиту все новые регионы, страны и народы.

Торжество модернистской модели развития рождало новый взгляд на природу и человеческое общество, основанный на понятиях функциональной предметности. Любые элементы производственной культуры, системы социализации, правовых и политических отношений начинают рассматриваться в контексте их прямых функций, а не «высшего» предназначения или «внутреннего» смысла. Новая система общественного воспроизводства, основанная на приоритете техногенных факторов развития, востребовала и самого человека как носителя суммы определенных качеств и навыков, а не целостную личность. Разнообразные психофизиологические способности и потребности человека оказывались фактически разделены. В общественном сознании произошла утрата представления об органическом единстве человеческой жизни. Правовой и социальный статус человека, его самоощущение, этические императивы и эстетические представления превращались в общественно востребованные функции и, там самым, приобретали противоестественную формальность. Их интеграция происходила не столько на личностном уровне, сколько в рамках системы общественных институтов.

Формализация духовного мира личности, нарастающая интеллектуализация и рационализация общественного сознания сопровождались неизбежной ломкой как религиозной, так и метафизической картины мира. Образ мира утрачивал единую основу восприятия и распадался на функционально значимые элементы. Истинность, нормативная правильность и аутентичность (красота) начинают восприниматься как три автономных критерия познания. Тем самым, наука, этика и эстетика постепенно становятся специфическими культурными сферами, замкнутыми в своих целях, методах и категориях. Естественно-научные изыскания, философско-мировоззренческие исследования, развитие социально-политических и правовых теорий, художественное творчество постепенно приобретают ярко выраженную дисциплинарную логику.