Коллектив авторов - Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 2

Представители новых союзов изменили политику Конгресса тред-юнионов. В 1890 г. конгресс высказался за законодательное введение восьмичасового рабочего дня. Норвичский конгресс 1894 г. принял резолюцию, требующую национализации земли (за нее голосовали уже в 1888 г.) и орудий производства. Но большинство парламентского комитета отказалось признавать делегатами тех, кто фактически не работал в представляемой им профессиональной группе. В результате Кардифский конгресс 1895 г. отказался от последней части резолюции, принятой в 1894 г. Спустя год соотношение сил вновь изменилось, и Эдинбургский конгресс 1896 г. закрепил принцип национализации земли, рудников и железных дорог, а для некоторых отраслей промышленности – принцип муниципального социализма. Конгрессы стали энергичнее высказываться за развитие рабочего законодательства и за вмешательство государства или местных органов управления.

Постепенно тред-юнионы начали выражать готовность более деятельное участвовать и в парламентской жизни. В 1892 г. шотландский шахтер К. Гарди и еще двое рабочих были избраны первыми независимыми лейбористскими депутатами. Гарди, известный лидер тред-юнионизма и сторонник независимого рабочего представительства, стал первым председателем основанной в 1893 г. Независимой лейбористской партии (НЛП). Конгресс тред-юнионов в Белфасте (1893) постановил основать специальный фонд для проведения в парламент рабочих депутатов (labour members) из числа сторонников обобществления орудий производства. После длительных дискуссий, в 1900 г. тред-юнионы, СДФ, НЛП и фабианское общество основали комитет рабочего представительства (Labor Representation Committee). Вскоре он был переименован в Лейбористскую партию, которая уже на выборах 1906 г. смогла провести в палату общин 29 депутатов. Этот успех стал предвестником радикальной перестройки британской двухпартийной системы.

Переселенческие или, как их еще называли, «белые» колонии играли значительную роль в истории британского колониализма. Большинство их населения составляли европейцы, преимущественно британского происхождения, проводившие политику оттеснения, а нередко и физического уничтожения коренных народов осваиваемых ими земель.

История английских переселенческих колоний началась в эпоху Великих географических открытий, когда смелые и алчные авантюристы из Европы отправились в заморские путешествия на поиски золота. Относительно постоянные поселения этого типа возникли в начале XVII в. сначала в Северной Америке, а позднее – на Африканском и Австралийском континентах, а также в Новой Зеландии. В общих чертах они изначально воспроизводили систему общественно-экономических отношений, сложившуюся в метрополии. Однако по мере развития рыночного хозяйства роль переселенческих колоний в структуре Британской империи все больше приближалась в положению «сырьевого придатка». Политика метрополии была направлена на развитие в заморских поселениях добывающих и сельскохозяйственных отраслей, в то время, как прогресс обрабатывающей промышленности искусственно сдерживался посредством целого ряда запретительных мероприятий. Колониям не разрешалось вести внешнюю торговлю и завязывать самостоятельные отношения с другими государствами, иметь собственные вооруженные силы (за исключением войск, присылаемых из метрополии). Там отсутствовала единая система мер и веса, собственные денежные единицы и т. п. Управлялись эти немногочисленные сообщества, как правило, назначаемой британской короной колониальной администрацией во главе с генерал-губернатором.

Жители «белых» колоний не имели собственного представительства в британском парламенте, хотя и считались подданными короны; при этом они в полном объеме несли тяготы налогового бремени, как и коренные британцы. По национальному и социальному составу их сначала небольшие, но постоянно расширявшиеся, колониальные сообщества представляли собой достаточно пестрый конгломерат. В число заморских переселенцев попадали не только жители Британских островов – англичане, шотландцы, ирландцы, валлийцы – но и эмигранты из других европейских стран, которые в стремлении повысить свой социальный статус рассчитывали поучаствовать в создании общества «равных возможностей».

Необходимо отметить, что общественное мнение метрополии позитивно воспринимало процесс переселения, видя в нем необходимое средство избавления от социальной нестабильности. Не случайно заморские территории становились в первую очередь местом ссылки преступников, а также прибежищем для нонконформистов различного толка, зачастую являвшихся носителями буржуазного экономического уклада. «Белые» переселенцы почти никогда не смешивались в местным населением, к которому они относились как к представителям «низшей расы». Борьба за новые территории, истинными хозяевами которых являлись местные племена, зачастую принимавшая характер открытых военных конфликтов, усугубляла представления англичан об особой «цивилизаторской миссии» Великобритании. Со временем идеология расизма приобретала все более определенные черты, и с ее помощью теоретики колониализма обосновывали идею «закономерного» исчезновения аборигенов. Только в последней четверти XIX в. среди британских колонистов начало постепенно распространяться иное отношение к коренному населению осваиваемых ими земель, возникшее под воздействием кропотливой деятельности ученых, прежде всего антропологов и этнографов, по изучению истории и быта автохтонов.

Отличительной чертой переселенческих колоний была меньшая, чем в метрополии, зависимость их хозяйства от феодальных пережитков и вследствие этого – более высокая степень социальной мобильности населения. К середине XIX в. темпы экономического развития «белых» колоний резко возросли. Изменился и сам характер переселенческих потоков, значительную долю в которых составили предпринимательские слои, надеявшиеся на получение своей доли коммерческой прибыли или создание в колониях собственных предприятий. Метрополии, несмотря на все усилия, не удалось помешать возникновению в переселенческих колониях конкурентоспособной промышленности, что в конечном итоге привело к складыванию предпосылок для их постепенной суверенизации.

В конце XIX в. европейское население «белых» колоний, и прежде всего их окрепшая буржуазия, начинает выдвигать требования экономической независимости и введения самоуправления в рамках империи. В значительной мере успеху этого движения способствовало то обстоятельство, что стремление колоний к самостоятельности находило значительный отклик в либеральных политических кругах метрополии, поддерживавших требование британских фритредеров об ограничении политики меркантилизма и введении свободы торговли и предпринимательства.