Дмитрий Волкогонов - Триумф и трагедия, Политический портрет И В Сталина (Книга 2)

Когда Сталину докладывали, что оставлен тот или иной рубеж, новые населенные пункты, он приходил то в ярость, то впадал в состояние апатии. Вопреки своему правилу не торопиться с выводами и оценкой людей, теперь он часто их делал сразу же, после очередной сводки. На этот раз досталось командующему Южным фронтом И. В, Тюленеву, которого он хорошо знал с давних пор. В телеграмме Сталина главкому Буденному указывалось:

"Комфронта Тюленев оказался несостоятельным. Он не умеет наступать, он не умеет также отводить войска. Он потерял две армии таким способом, каким не теряют даже полки. Предлагаю Вам выехать немедля к Тюленеву, разобраться лично в обстановке и доложить незамедлительно о плане обороны... Мне кажется, что Тюлевев деморализован и не способен руководить фронтом.

Сталин.

Продиктовано по телефону в 5.50 12.8.41 г. Шапошников".

Верховный Главнокомандующий слал грозные телеграммы, отдавал жесткие приказы, подписывал спешно подготовленные директивы, а положение все ухудшалось. В августе-сентябре на юго-западном направлении оно стало критическим. Сталин пытался связаться то с одним, то с другим командующим, но это не всегда удавалось. Однажды, ознакомившись с очередной сводкой Генштаба, в которой сообщалось о новом несанкционированном отходе нескольких частей, Сталин продиктовал "Приказ Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии No270 от 16 августа 1941 года".

Оговорюсь, что всем нам известен знаменитый "Приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР No 227 от 28 июля 1942 года". Приказ No 270, приказ отчаяния, был издан почти на год раньше. Его автор- сам Сталин. Потеряв надежду на возможность стабилизировать линию фронта и не допустить разгрома, Верховный Главнокомандующий прибег, в значительной мере в силу критических обстоятельств, к своему испытанному методу жестких карательных мер. У него уже не оставалось других средств. Сегодня мало кто знает этот приказ, поэтому приведу его как образчик личного директивного "творчества" Сталина. В начале приказа следовали примеры того, как, оказавшись в окружении, командиры, политработники, красноармейцы проявляли силу духа и с честью выходили из самого сложного положения. Так поступил, например, командующий 3-й армией генерал-лейтенант Кузнецов. Именно он и его командиры и политработники организовали выход из окружения 108-й и 64-й стрелковых дивизий.

"Но вместе с тем,- продолжал диктовать Сталин,- командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов проявил трусость и сдался в плен, а штаб и части вышли из окружения; генерал-майор Понеделин, командующий 12-й армией, сдался в плен, как и командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Кириллов. Это позорные факты. Трусов и дезертиров надо уничтожать.

Приказываю:

1) Срывающих во время боя знаки различия и сдающихся в плен считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших Родину. Расстреливать на месте таких дезертиров.

2) Попавшим в окружение - сражаться до последней возможности, пробиваться к своим. А тех, кто предпочтет сдаться в плен,-уничтожать всеми средствами, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственных пособий и помощи.

3)Активнее выдвигатьсмелых, мужественных людей.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадрильях, батареях".

Сталин, залпом продиктовав приказ, остановился, не стал редактировать импульсивный текст, смысл которого укладывался в одну-две фразы: "Расстреливать безжалостно дезертиров, бойцов, сдающихся в плен. А если они решатся на это, пусть знают, что их семьи будут вынуждены испить самую горькую чашу". Это приказ отчаяния и жестокости. Хотя Сталин продиктовал его от своего имени, как Верховного Главнокомандующего, уже подписав приказ, он распорядился поставить также подписи Молотова, Буденного, Ворошилова, Тимошенко, Шапошникова, Жукова, несмотря на то что не все из указанных лиц находились в это время в Ставке. Положение было таково, что Сталин был готов на любой, самый отчаянный шаг. Кое-где его распоряжения подобного характера выполнялись весьма энергично. В конце августа 1941 года Сталину доложили о письме писателя Владимира Ставского, пробывшего десять дней на фронте в районе. Ельни. Приведу несколько выдержек из этого письма:

"Дорогой товарищ Сталин!

Ряд наших частей "действует замечательно. Наносит сокрушающие удары фашистам. После того, как во главе 19-й .дивизии встал отважный и энергичный майор товарищ Утвенко, полки дивизии, действуя на участке в 11 километров... разбили 88-й пехотный полк, отбили множество немецких контратак... Части, действующие под Ельней, проходят боевую учебу, накапливают боевой опыт, изучают тактику противника и бьют немцев...

Но здесь, в 34-й армии, за последнее время получился перегиб... По данным командования и политотдела армии, расстреляно за дезертирство, за паникерство и другие преступления 480-600 человек. За это же время представлено к наградам 80 человек. Позавчера и сегодня командарм т. Ракутин и начпоарм (начальник политотдела армии,- Прим. Д. В.) т. Абрамов правильно разобрались в этом перегибе..."

В письме, где говорилось об этом страшном "перегибе" (расстреляно 480-600 человек, награждено 80), Сталин оставил короткую запись: "т. Мех-лис; И. Ст." Его не взволновала цифра "перегиба" (пусть даже, возможно, завышенная), эти жестокие потери, которые он решительно санкционирует. Да, война жестока, положение отчаянное, но в резолюциях Сталина нет и намека на необходимость обратиться к Сознанию, чести, мужеству, ратриотическим чувствам, национальной гордости людей... Он, как всегда, верит только в силу и насилие.

А одна из самых крупных трагедий Великой Отечественной войны приближалась. 8 августа 1941 года Сталин вновь говорил с Кирпоносом:

"Бровары. У аппарата Генерал-полковник Кирпонос.

Москва. У аппарата Сталин,

С т а л и н. До нас дошли сведения, что фронт решил с :легким сердцем сдать Киев врагу якобы ввиду недостатка частей, способных отстоять Киев. Верно ли это?

К и р п о н о с. Здравствуйте, тов. Сталин. Вам доложили неверно. Мною и Военным советом фронта принимаются все меры к тому, чтобы Киев ни в коем случае не сдавать... Все наши мысли и стремления, как мои, так и Военного совета, направлены к тому, чтобы Киев противнику не отдать...

С т а л и н. Очень хорошо. Крепко жму Вашу руку. Желаю успеха. Все".

Юго-Западный фронт держался изо всех сил. О героизме защитников Киева много написано. Они делали все, что могли. Но никогда, видимо, мы не сможем передать чувства и мысли защитников столицы Украины, в которых отражались патриотизм подавляющего большинства советских людей и горестное недоумение от длинной цепи поражений, приведших агрессора на берега Днепра. Полынную горечь неудач ощущал весь советский народ.