Дмитрий Волкогонов - Триумф и трагедия, Политический портрет И В Сталина (Книга 2)

Я уже не раз отмечал, что Сталин не обладал прогностическими способностями. Это можно объяснить: склонный к догматическому мышлению ум труднее схватывает те тенденции, которые как бы скрываются за горизонтом завтрашнего дня. Напомню, Верховный, например, ставил задачу сделать 1942 год годом разгрома гитлеровских захватчиков и грубо ошибся. Затем-год 1943-и, и наконец-год 1944-й. Тоже не получилось. Причем не просто ставил задачу, а выражал уверенность в реальности этой программной установки. Это были задачи, основанные на эфемерном прогнозе. Практичный, цепкий ум Сталина плохо видел в сумерках неизвестности. Это объясняется тем, что он так никогда по-настоящему и не овладел диалектикой, ее законами, часто не располагал достоверными данными как о своих войсках, так и о противнике. К сожалению, в докладах ему очень часто преувеличивали потери, понесенные противником, нередко завышали силы немцев в надежде получить дополнительное подкрепление. Эта искаженная фронтовая статистика, которая делала невозможной реальную, трезвую оценку обстановки, анализ соотношения сил, серьезно ослабляла прогностические .возможности Ставки и самого Верховного Главнокомандующего. Но в этом он виноват сам. Ложь давно себя чувство-, вала хозяйкой в его цезаристской жизни. Сталин жестоко наказывал, даже снимал военачальников со своих постов за преувеличенные или приуменьшенные данные, но искоренить случаи деформации истины в донесениях ему не удалось. Сталин уличал даже Жукова, полагавшегося на непроверенные донесения снизу:

"Тов. Юрьеву (Г. К. Жукову)

Получил Вашу телеграмму, где Вы просите подать Вам свежий штурмовой, авиакорпус, так как на 1-м Украинском фронте в строю имеется, как Вы утверждаете, всего 98 штурмовиков... Вас, должно быть, ввели в заблуждение.

На самом деле у Вас в строго имеется 98 штурмовиков, плюс к этому 95 штурмовиков в составе 224-й штурмовой дивизии, расположенной в Прилуках. Всего, значит, в строю имеется у Вас 193 исправных штурмовика. К этому надо добавить 143 штурмовых самолета, направляющихся к Вам россыпью для пополнения штурмовых дивизий. Стало быть, всего у Вас на фронте будет 336 исправных штурмовых самолетов. 16 марта 1944 1 час 45 мин.

Иванов (Сталин.)".

Данные у Верховного и его заместителя расходились: 336 и 98 самолетов. Разница слишком большая. Скорее всего, и та и другая цифры неточны, но это свидетельствует о заинтересованности некоторых командиров, штабов в существовании искаженной статистики.

Если в начале войны Сталин доверялся любым сообщениям, то позже самые драматические донесения он уже воспринимал спокойнее. Кардинально Гитлер уже ничего изменить не мог- Время работало только на союзников. Поэтому,, когда поступали непроверенные сигналы, Сталин жестко отчитывал командующих, .а заодно и представителей Ставки, находившихся на этом фронте:

"Командующему 1-м Прибалтийским фронтом генералу армии Еременко Копия тов. Воронову

Шум, который Вами был поднят о наступлении крупных сил противника, якобы до двух танковых дивизий со стороны Езерище на Студенец, оказался ни на чем не основанным, паническим донесением... Впредь не допускать представления в Ставку и Генеральный штаб донесений, содержащих непроверенные и непродуманные панические выводы о противнике. 12 ноября 1943 г. 24.00

И. Сталин".

Еще раз подчеркну: мышление Сталина как стратега опиралось на знания и опыт политического руководства, понимание роли и места в вооруженной борьбе экономических, технических, организационных, духовных факторов. Это позволяло Верховному масштабнее смотреть на процессы войны, видеть их тесную взаимосвязь с международной обстановкой, действиями союзников, других , внешнеполитических факторов. Можно, пожалуй, даже сказать, что Сталин обладал волевым умом политика, вынужденного заниматься военными вопросами. Его фрагментарные знания в области теории военногоискусства, слабое представление об особенностях . функционирования всего военного механизма не позволили Верховному подняться до высот подлинного стратегического мышления.

Но он сумел компенсировать эти органические слабости напряженной деятельностью "мозга армии" - Генерального штаба. Все важнейшие идеи, реализованные в оборонительных и наступательных операциях, рождены в "мозговом бункере" Ставки, ,в среде его военного окружения. При своей военной непрофессиональности Сталин смог подняться до понимания этих идей и замыслов, внося в них иногда существенные добавления. Поэтому более справедливо утверждать, что "интеллектуальное начало" собственно военного руководства осуществлялось Ставкой и Генеральным штабом. Велика роль и штабов фронтов и армий. Роль Сталина в большей степени проявилась в "волевом начале". Облеченный неограниченной властью военного диктатора, Сталин придавал решениям Ставки жестко императивный характер, подчас субъективный, нередко с негативными последствиями. Эту мысль полнее всего подтверждают поспешные, запоздалые или непродуманные решения Сталина в первые полтора года войны.

Вероятно, Верховный в известной мере чувствовал свою ущербность и даже в некотором смысле неполноценность как полководца, не знающего жизни фронта. Этот комплекс уязвимости усиливался еще больше от того, что часть его соратников побывала на фронтах. Жданов был тесно связан с Ленинградом, видел своими глазами блокаду и как член^ Военного совета фронта был в гуще военных дел;

Не вылезал с фронта и Хрущев. Довольно длительное время просидел в блиндаже штаба Сталинградского фронта Маленков, хотя ни в одной части на передовой он так и не побывал. Правда Сталин еще раз посылал Маленкова на фронт в апреле 1944 года. От члена Военного совета Западного фронта Мехлиса, постепенно оправившегося от сокрушительного крымского фиаско, поступило личное письмо Сталину. Содержание его осталось неизвестным. Однако 3 апреля Сталин издал приказ, в котором говорилось: "Поручить Чрезвычайной комиссии в ставке члена ГКО тов. Маленкова (председатель), генерал-полковника Щербакова, генерал-лейтенанта Кузнецова, генерал-полковника Штеменко и генерал-лейтенанта Шимонаева проверить в течение 4-5 дней работу штаба Западного фронта..." Трудно сейчас сказать, о чем писал Мехлис, что проверяли, какие сделали выводы, но только после отъезда комиссии командующий фронтом генерал армии В. Д. Соколовский пошел на понижение: начальником штаба 1-го Украинского фронта.

Сталин в течение всей войны держал .Маленкова возле себя: тот выполнял различные поручения "вождя" в аппарате ГКО и ЦК, а также курировал авиационную промышленность. Когда дела с выпуском самолетев наладились. Верховный санкционировал в сентябре 1943 года присвоение Маленкову звания Героя Социалистического Труда. И тут же сделал его Председателем Комитета при СНК по восстановлению хозяйства освобожденных районов. Сталин решил попробевать на военной работе и Кагановича. В июле 1942 года он направил его на Кавказ, назначив членом Военного совета Северо-Кавказского фронта. К слову сказать, этим же приказом начальником штаба этого фронта был назначен генерал-лейтенант А. И. Антонов,. будущий начальник Генштаба. Каганович ничем положительным на фронте себя не проявил. Как и Маленков, чувствовал себя статистом в военной игре и простым "соглядатаем" Сталина в штабе и политуправлении фронта, но грозные филиппики Сталина до него дошли. Когда Северо-Кавказский фронт в середине августа 1942 года без санкции Ставки отошел с занимаемых рубежей, Сталин телеграфировал Военному совету (С. М. Буденный, Л. М. Каганович, Л. Р. Корниец и другие):