Тимофей Грановский - Лекции по истории позднего средневековья

История Реформации в Швейцарии освещается в лекциях 27‑й и 28‑й, где характеризуется также и деятельность Кальвина. С негодованием говорит Грановский о нетерпимости кальвинистов, об учиненной ими жестокой расправе над идейными противниками (Жаном Грюйе и Серветом): «Католики могли… по праву сказать протестантам: зачем вы упрекаете нас в стеснении религиозной свободы, когда сами казните тех, кто ею пользуется?» (л. 98).

Немало места отведено в курсе истории контрреформации в Европе. В 33‑й лекции Грановский, рассказывая о зарождении ордена иезуитов, отмечает, что хорошо организованные, воинствующие иезуиты действовали против протестантизма подчас эффективнее инквизиции. Он показывает мораль иезуитов, их стремление поработить волю человека, превратить его в слепое орудие церкви. В этих же лекциях излагается деятельность Тридентского собора как важного этапа контрреформации.

История английской Реформации, начало которой Грановский связывает с личными и династическими интересами Генриха VIII, составляет основное содержание 29‑й лекции. Характеризуя деспотическое правление этого монарха, Грановский выясняет отношение королевской власти к парламенту. Не вскрывая основы антагонизма между различными социальными группировками в стране, Грановский подчеркивает лишь, что в Англии так же, как и в Германии, «религиозный вопрос сливался с национальным». То же положение о переплетении в Англии религиозных и политических разногласий Грановский повторяет в 43‑й лекции, посвященной времени Елизаветы; значительное место здесь занимает ее конфликт с Марией Стюарт. В то же время в лекции освещается, главным образом с фактической стороны, внешняя политика Англии XVI в. Грановский подчеркивает также значение этого периода английской истории в развитии мировой культуры. В 30‑й и 31‑й лекциях Грановский излагает историю скандинавских стран.

При рассмотрении истории Испании и Португалии (34–37‑я лекции) Грановский обращает внимание на социально–экономические проблемы. Он подчеркивает, что развитие торговли в Португалии, связанное с захватами новых земель, лишь ухудшило положение народных масс: «Во второй половине XVI столетия является здесь общее обеднение народа, именно низшего класса; богатства скопляются в руках немногих купцов и аристократии, принимавшей участие в торговых оборотах. К довершению несчастья к этим крайностям присоединилось то, что… иезуиты получили в Португалии великое влияние» (л. 146). Говоря о хозяйственном развитии Испании, Грановский отмечает, что в середине XVI в. в ряде ее провинций «процветало земледелие и скотоводство… Испания «…отпускала за границу на огромные суммы хлеб … вино и шерсть. Ее мануфактурная промышленность ставила ее наряду с первыми промышленными народами того времени» (л. 130).

Крупнейшей в промышленном и торговом отношении страной, входившей тогда в состав Испанской монархии, Грановский считал Нидерланды, которые были, подчеркивал он, «перлом в венце испанского короля» (л. 130 об.).

Хозяйство Испании к концу XVI в. переживает упадок. Причину этого историк видит не только в истощавшей экономику Испании борьбе с Нидерландами, но и в том, что большая часть доходов из американских рудников «шла в частные руки» (л. 145 об.).

Нидерландская революция, которую Грановский рассматривает в тесной связи с историей Испании XVI в. (лекции 34–36‑я), представляется ему прежде всего как освободительное движение. Религиозная окраска этого движения не заслоняет главной его задачи, с точки зрения Грановского, — патриотической, национальной. Грановский лишь вскользь затрагивает возникшие в ходе освободительного движения в Нидерландах социальные проблемы, отмечает расхождение интересов знати и народа, рассказывает о выступлении гезов и иконоборчестве. Он обращает внимание на карательную политику герцога Альбы, который «казнил, можно сказать, весь народ, обложив его… налогами» (л. 137 об.). Деспотизм и жестокость Альбы встретили сопротивление народа. Ярко, с увлечением рассказывал Грановский студентам об осаде Лейдена, об отваге и героизме его защитников, изнемогавших в кольце осады, но не сдавшихся врагу.

В ранее прочитанных лекциях (16‑й и 17‑й) Грановский говорил об усилении монархии во Франции в первой половине XVI в. Он отмечал своеобразие французского гуманизма, рассказывал о реформационном движении, о галликанизме. В лекциях 38–40‑й Грановский показал Францию времен религиозных войн, переросших в многолетние гугенотские войны. Не вдаваясь в детальный анализ расстановки общественных сил во время этих войн, Грановский подчеркивал, что для оскудевшего французского дворянства протестантизм оказался политическим знаменем. Он показывал позицию горожан в ходе религиозных войн, отмечая безучастность основных масс крестьянства к тогдашним религиозным разногласиям, к гугенотской оппозиции. С возмущением рассказывает он о Варфоломеевской ночи, расценивая ее как «бесполезное преступление» (л. 165).

Рисуя реалистические образы политических деятелей этой эпохи, Грановский подчеркивает безразличие Генриха IV как к католической, так и к протестантской религии, отмечая, что его переходы от одной религии к другой диктовались изменениями политической ситуации. Признавая общую прогрессивную направленность деятельности Генриха IV, Грановский, однако, отмечает его жестокость и политическое вероломство.

Грановский сумел создать стройный, насыщенный богатым фактическим материалом курс истории позднего западноевропейского средневековья. Историчность в подходе к прошлому, стремление не ограничиваться освещением истории одних только европейских народов, глубина и самостоятельность истолкования многих узловых проблем истории этого периода, что в значительной степени объясняется демократичностью идейных позиций Грановского, делало курс выдающимся явлением в университетской жизни и исторической науке того времени.

В первой лекции, открывавшей этот курс, Грановский определяет место и значение «новой истории» в общем процессе исторического развития. Он подчеркивает связь эпох и периодов, борьбу между наследием ушедших времен и вновь возникающими требованиями общественного развития. Именно поэтому «явления новой истории так разнообразны и так обусловлены, что обозреть их можно, только став на вершину науки современной». Грановский и являлся тем ученым, который стоял вполне на уровне тогдашней прогрессивной науки. Он был, как отмечал Н. Г. Чернышевский, просветителем своей нации, «одним из первых историков нашего века, ученым, который был не ниже знаменитейших европейских историков».

В отделе письменных источников Исторического музея хранится толстая переплетенная тетрадь (206 л.) студента Петра Бессонова, содержащая записи курса Грановского, прочитанного студентам третьего курса историко–филологического факультета в 1849/50 учебном году. Текст записи Бессонова и публикуется в этой книге. Однако запись Бессонова — не единственный дошедший до нас текст курса 1849/50 учебного года. Этот курс Грановского по «новой истории», дошел до нас в нескольких параллельных студенческих записях.