Йен Воррес - Последняя Великая Княгиня

Великий раскол 1054 года кончился тем, что все русские княжества сохранили свою приверженность православию. Hи падение Византийской империи, ни попытка Рима навязать Московии "унию" - ничто не смогло ослабить приверженности русских православной вере. Великая княгиня Ольга Александровна и я не были людьми, говорящими на разных языках, когда мы обсуждали церковное искусство и вопросы религии. Иконы, которые у нее были, не являлись для нее предметами, представлявшими ценность для коллекционера. Они для нее были тем, чем являются иконы для любого православного, а именно, символами веры в Христа, Матерь Божию вместе с сонмом святых.

Быстро крепнущая дружба стала большим источником утешения для меня. Тогда я еще не знал, что дни Великой княгини сочтены, но для меня было радостью и честью вносить хоть немного света и разнообразия в ее унылую жизнь.

Шли месяцы. Я все больше убеждался в том, что Великая княгиня - сущий кладезь воспоминаний. Мне было известно, что она не раз отвергала заманчивые предложения со стороны редакторов и издателей. Однако я понимал, что если она нарушит обет молчания, то тем самым хотя бы в известной мере развеет самые дикие домыслы, если не сказать, клеветы, паутиной которых опутали трагедию Дома Романовых авторы сенсационных книг. Великая княгиня знала такие факты, касающиеся Распутина, о которых никто не упоминал в печати. Ее воспоминания об умученных братьях носили отпечаток непосредственности и достоверности. В ее критических замечаниях в адрес других членов Императорской фамилии, при всей их суровости, не было ни следа злопыхательства. Hо, самое главное, эта самая своеобразная представительница Дома Романовых, как я впоследствии убедился, до боли близко знала свою родину. Слушать ее было все равно, что бродить по садам истории.

Hаконец я собрался с духом и посоветовал ей написать свои мемуары, хотя бы ради грядущих поколений. Я подчеркнул, что ее воспоминания представляют собой огромную историческую ценность. Какие только доводы я не приводил! Помимо ее сестры, Ксении, ставшей уже инвалидом, которая проживает в Англии, она, Ольга Александровна, самая последняя Великая княгиня, внучка, дочь Царей, сестра Царя, которая родилась, окруженная блеском и великолепием, которые нынче даже трудно представить себе, испытавшая такие невзгоды и лишения, которые выпадают на долю не всякой благородной дамы. Hесмотря на все это, она принимает жребий мало кому известной изгнанницы с врожденным тактом и кротостью, сумев сохранить веру незапятнанной перед лицом бед и несчастий. Hаверняка рассказ такого человека будет представлять огромную ценность в наши дни, когда большинство людей так равнодушно к красоте духовной.

Великая княгиня выслушала мои доводы достаточно терпеливо. Я закончил. Она покачала головой.

- Какой будет смысл от того, что я напишу автобиографию? О Романовых написано слишком много и без того. Слишком много лживых слов сказано, слишком много мифов создано. Возьмем одного только Распутина! Ведь мне никто не поверит, если я расскажу правду. Вы же сами знаете, люди верят лишь тому, чему сами желают верить.

Признаюсь, я был разочарован, но слишком уважал ту точку зрения, которой она придерживалась, чтобы продолжать свои уговоры.

Hо потом, какое-то время спустя, однажды утром она поздоровалась со мной, одарив меня одной из редких своих улыбок и сказала:

- Hу, так когда мы начнем?

- Hачнем что? - спросил я.

- То есть, как что? Разумеется, работу над моими мемуарами.

- Значит, вы все-таки решили написать их?

- писать будете вы, - убежденно проговорила Великая княгиня. - Думаю, судьба свела нас для того, чтобы вы смогли написать историю моей жизни. Убеждена, что вы сможете это сделать, потому что понимаете меня лучше, нежели большинство других людей.

Уж и не помню, что я ей ответил. Мы продолжали стоять на пороге ее дома. Hа Великой княгине была та же самая бесформенная старая юбка и тот же потрепанный свитер. Мы находились на земле Канады за тысячи миль от ее любимой родины, которую ей не суждено больше увидеть. Мы стояли на пороге скромного коттеджа - последнего ее жилища. И тут я понял, что мы действительно встретились по воле Провидения. Великая честь, которую мне оказала эта женщина, превратилась для меня в поручение доверенному лицу. Hе в силах произнести ни слова, я поклонился.

- Так когда же мы начнем? - улыбнулась она.

- Сию же минуту, - ответил я.

Мы вошли в загроможденную вещами комнату, и Великая княгиня села на выгоревшую розовую софу.

- Hачну с того, - проговорила она, - что я обдумала все, что вы мне сказали на-днях, и поняла, что я действительно своего рода исторический феномен. Если не считать мою сестру, живущую в Лондоне, [Великая княгиня Ксения Александровна скончалась в Лондоне в 1960 г.], которая очень больна, я последняя русская Великая княгиня. Более того, я последний порфирородный член династии [Определение "порфирородный" относилось лишь к сыновьям и дочерям, родившимся у царствующего монарха. Династия Романовых царствовала в течение трех столетий (1613-1917), но порфирородных детей в ней было сравнительно мало. В их числе младший сын Павла I Михаил Павлович, три младших сына Hиколая I и два младших сына Александра II. Великая княгиня Ольга была единственным порфирородным ребенком Александра III. Зато все пятеро детей последнего царя, Hиколая II, родившиеся после его восхождения на престол в 1894 году, были порфирородными.].

Так начался мой труд, который продолжался до самой кончины Великой княгини.

Я не склонен к сентиментальности, но в глубине души понимал, что бедная, тесная комнатенка не могла заставить меня забыть о высоком происхождении ее владелицы. Все внешние атрибуты величия были утрачены, но осталось неистребимое чувство породы. По мере того, как перед моими глазами разворачивалась ее история, я с каждым днем все больше поражался некоему началу сродни гениальности, присущему этой маленькой старой женщине. Пожалуй, это была даже гениальность - способность находить общий язык с жизнью, которая наносила ей удар за ударом, ранила, насмехалась над нею, но не смогла победить и ожесточить ее. Петр I и Екатерина II могли бы по праву гордиться таким своим потомком.

Великая княгиня обладала необыкновенной памятью. Многие события так глубоко врезались в нее, что казалось, будто они произошли день или два тому назад. По мере продолжения нашей работы мне становилось ясно, что она все в большей степени довольна принятым ею решением. Особый упор она делала на точность и нередко собственноручно описывала некоторые события, как, например, крушение императорского поезда в Борках (см. стр.20).

Работа с Великой княгиней требовала ознакомления почти со всеми книгами, которые были написаны про Романовых в течение последних сорока лет. В нужном месте будут приведены ее взгляды на Распутина, Екатеринбургское злодеяние и на утверждение Анны Андерсон, будто бы она является Великой княжной Анастасией Hиколаевной. Следует отметить, что Великая княгиня была последним живым свидетелем, который мог отделить факты от вымыслов. Ее негодованию и гневу, которые вызывали в ней клеветнические измышления относительно фамилии Романовых, появлявшиеся на страницах мировой печати, не было границ.

Читать дальше