Валерий Возгрин - Сведения о профессоре Возгрине В Е

Возгрин называет в числе прямых предков татар Крыма тавров, киммерийцев, скифов, греков, готов, алан и лишь в последнюю очередь - кочевников-тюрков. По Возгрину, процесс формирования крымских татар выглядит как взаимная ассимиляция, когда местное население восприняло язык и религию пришельцев (мусульманство), но передало им свою материальную культуру и образ жизни. Последнее обстоятельство, согласно концепции Возгрина, является более важным, а сам процесс ассимиляции выглядит не как поглощение местного земледельческого населения пришлым тюркским, а как растворение второго компонента в первом. Движение в этом направлении приводит автора к выводу о ничтожном влиянии тюркских культур на формирование крымских татар и даже о том, что термин "татары" по отношению к этой группе крымского населения применяется неверно, что фактически крымские татары имеют очень мало общего с татарами Евразии, поскольку прежде всего являются наследниками местных аборигенных земледельческих культур.

Эта концепция, которая сегодня получила широкое распространение и статус едва ли не официальной доктрины этногенеза крымских татар, в момент своего появления в начале 1990-х годов носила по-настоящему революционный характер. Достаточно сравнить основные выводы Возгрина с представлениями крымскотатарских мыслителей и публицистов ХIХ - начала ХХ веков, чтобы оценить масштаб нововведений. Исмаил Гаспринский, классик крымскотатарского просвещения, всю жизнь разрабатывал концепцию, согласно которой все татаро-мусульманское население России является единым народом, а его (суб-)этнические группы - лишь ветви одного дерева. Для него вывод о существенных отличиях крымских татар от татар Поволжья и Сибири звучал бы достаточно курьезно, равно как и версия о происхождении татар от "тавров" Геродота. С другой стороны, концепция Возгрина идет вразрез и с идеологической традицией крымскотатарского национального движения начала ХХ века, которая в значительной степени базировалась на "наследии Чингиз-хана". Гордостью за чингизидское прошлое пронизаны все тексты крымскотатарского движения начала ХХ века. Характерно, что в 1917 году делегаты национального съезда - Курултая (также наследие Чингизидов: собственно крымскотатарская история не знала такого органа) - давали наказ своим представителям "гордо держать голубое знамя Чингиза в Учредительном Собрании России". К наследию Чингиз-хана обращались и деятели движения в середине ХХ века.

Возгрин превращает Чингиз-хана в одного из захватчиков, а татар Крыма - в тех, кто некогда подвергся завоеванию. Достается от Возгрина и туркам, которые выступают скорее в качестве завоевателей, нежели покровителей татар.

Столь смелые выводы, которые, к сожалению, не всегда подтверждаются историческими фактами, вызвали жаркие споры и завели в тупик даже некоторых крымскотатарских интеллектуалов, которым пришлось в значительной степени "дорабатывать" Возгрина. После публикации "Исторических судеб" появился целый ряд работ, авторы которых попытались адаптировать концепцию Возгрина к более традиционным представлениям. Наиболее жестко ее критиковал А. Музафаров - автор сборника "Крымскотатарская энциклопедия".

"Мы вполне понимаем, - пишет он, - желание Возгрина и тех, кто "заказывал музыку" (намек на меджлис - А.М.), сделать нынешних крымских татар... самым-самым древнейшим народом (этнической общностью) Крыма, берущим свое начало чуть ли не с доисторических времен. Что объясняется, видимо, тем, что во многих публикациях - особенно последних лет "доказывается", что современные крымские татары - это потомки татаро-монгол, пришедших в Крым лишь в первой половине ХIII века и поэтому они не являются коренным народом и, следовательно, у них нет исторического права на национальное государство. Но абсурдность подобных заявлений можно было бы опровергнуть, не обращаясь к доисторическим временам".

Музафаров обратил внимание на "недоброжелательное отношение Возгрина к тюркам Крыма" в стремлении "списать" их из участия в этногенезе татар и даже заподозрил его в стремлении разрушить этно-историческую основу крымских татар. Но в общем пафосе Музафаров вполне солидарен с Возгриным, выступая лишь за "реабилитацию" тюркского этнического компонента.

<...>

К середине 1990-х годов аналогичные представления господствовали уже не только в крымскотатарской среде, но и в научной литературе о Крыме. Их активной разработке и утверждению способствовало и отношение международного сообщества, позитивно настроенного к аборигенам, борющимся за свои права и самоопределение. Убедительно представить себя угнетенными коренными жителями, ведущими неравную борьбу с диктатом пришельцев, означало добиться понимания и сочувствия на международном уровне. Сходным образом мусульмане Боснии стали "боснийцами", противостоящими сербам, чье государство стремится инкорпорировать иноэтничную территорию, косовские албанцы превращаются в "косоваров", борющихся за свободу своей родины, и т.д. Аналогичное движение возникло и в крымскотатарской среде. Его наиболее радикально настроенные адепты исходили из необходимости отказаться от этнонима "крымские татары" как от самоназвания и добиться утверждения в качестве самоназвания, а затем и официального наименования этого народа "крымлы" (крымцы). С середины 1990-х годов эта тема активно обсуждалась в крымскотатарских средствах массовой информации (особенно в газетах "Авдет" и "Голос Крыма"). Конец дискуссии был положен только в начале 2000 года специальным решением меджлиса крымских татар. Победили "традиционалисты", которые опасались, что изменение этнонима неблагоприятно скажется на национальном самосознании. Однако несмотря на то, что крымские татары остались "крымскими татарами", в их представлениях о самих себе произошли настолько существенные изменения, что мы вправе говорить сегодня о том, что теперь имеем дело в значительной степени с новым сообществом.

<...>.